Заложник №1

Альбертацци Ральф

Мельник сосредоточился, нахмурился и еще несколько секунд изучал фотографию.

– Мне кажется, что это он. Больше ничего не могу сказать.

Мазор перегнулся через плечо Дэвида и посмотрел на фотографию. «Сирийского пилота с иракским паспортом послал в Нью-Йорк наш ливиец Эль-Кушир», – размышлял он. Выпрямившись, Мазор захлопнул альбом и протянул Мельнику авиационный билет до Нью-Йорка.

– Найди его.

Ну что ж, не так плохо. Примерно этого Дэвид и ожидал. В конце концов, он единственный человек, который знает, как выглядит Мохаммед Асри. Но затем Мазор сказал ему, что он будет взаимодействовать с ФБР и командируется на неопределенный

срок.

– Ты улетаешь завтра, – сказал Мазор. – Купи себе новую одежду.

– А чем не подходит эта? – попытался возразить Мельник.

– Она выглядит слишком по-европейски. Купи что-нибудь американское.

Мельник задумался над тем, что это значит, но потом вспомнил слова Мазора.

– На неопределенный срок? – настороженно поинтересовался он. – А что это значит?

– Это значит до тех пор, пока дело не прояснится.

Дэвид запротестовал. Он полетит в Нью-Йорк и арестует Асри, когда тот будет проходить таможню, конечно, он сделает это. Или он проследит его контакты в Америке, он сделает все тщательно, как Мазор того и желает. Но ему нет никакой необходимости связываться с ФБР. Зачем даже сообщать американцам о его приезде? Какой смысл? Он не нуждается в ФБР.

– Не говори глупостей, – сказал Мазор. – Мы должны предполагать, что этот человек подготовленный агент, и ты не сможешь следить за ним в одиночку. Разве сможет даже великий Дэвид Мельник один следить за человеком, который постарается избежать слежки?

– Конечно, нет, – раздраженно ответил Мельник. Ему не нравилось, когда сомневались в его агентурных способностях. – Но почему мы не можем создать группу из израильтян? Какое отношение это дело вообще имеет к американцам? Только потому, что Асри летит в Нью-Йорк?

– Он совсем не случайно собрался именно в Нью-Йорк, он не просто следует транзитом через Америку и уж летит туда отнюдь не для того, чтобы посетить Диснейленд. Затевается что-то крупное, – сказал Мазор, повторяя слова Директора. – Мы не знаем в чем точно дело, но эта акция направлена против Америки, и почти очевидно, что осуществлена она будет в Америке.

– Но вы не знаете точно что это?

– Нет.

– Но, может быть, вы могли бы хотя бы приблизительно сказать мне, что это за акция?

Мазор пожал плечами.

– Но если я буду заниматься этим делом, то вы, по крайней мере, могли бы рассказать мне все, что знаете.

– Я так и сделал, – улыбаясь, произнес Мазор.

«Ладно. У агента Моссада есть много преимуществ», – подумал Мельник. Каким еще образом мог бы бедный израильтянин путешествовать по всему миру, останавливаясь иногда, и это было правдой, в самых грязных отелях, но иногда и в самых роскошных – в зависимости от цели и задания. Как еще мог бы человек посмотреть весь мир, с его развлечениями, опасностями, злачными местами, симфоническими концертами и великолепными ресторанами – и все это за счет неограниченной статьи расходов? Много преимуществ: например, после нескольких недель блужданий по такому прекрасному городу, как Париж, уничтожить человека, который безжалостно убил несколько десятков граждан Израиля. Да, в этом деле преимуществ много, но выбор задания для себя к этим преимуществам не относится.

Итак, Америка.

6

Чарльз Вертер прибыл в свой кабинет в семь сорок пять утра, за пятнадцать минут до прихода своей секретарши, снял шляпу и повесил ее на вешалку за дверью. Он был одним из тех немногих агентов ФБР, которые

продолжали носить шляпы. Большинство агентов предпочитали шляпам солнцезащитные очки в подражание агентам ЦРУ, но Вертер придерживался традиций.

Он был плотного сложения, лет сорока пяти, коротко подстриженные волосы подернула седина, мягкий взгляд напоминал взгляд профессора или детского врача, и это одурачивало многих людей. Он пересек приемную, вошел в свой личный кабинет, уселся за стол и начал просматривать последние записи, которые оставил здесь.

В восемь часов десять минут утра его секретарша принесла ему чашечку кофе. Она тоже соблюдала традиции. В девять часов секретарша напомнила Вертеру, что ему пора ехать в аэропорт. Было еще рано, но дороги уже были битком забиты автомобилями. Вертер опять подумал о том, что проще было бы воспользоваться подземкой, но это могло создать неправильное представление, а с этими людьми лучше всего с самого начала взять правильный тон. Он вышел к машине, ожидавшей его, уселся на переднее правое сидение, и шофер повез их в аэропорт Кеннеди.

Они прибыли в аэропорт с большим запасом времени и теперь стояли в зале ожидания и смотрели на телеэкран. Телекамера находилась как раз снаружи, и Вертер мог наблюдать в большие окна то же самое, что показывали по телевизору, правда, не так близко и не в таких красках. На посадку шел борт ВВС № 1, крылья самолета вытянулись, как у ястреба, колеса шасси раскинулись, словно лапы первобытного животного, и, балансируя в воздухе, он стремился коснуться земли. Президент этой весной 1990 года прилетел в Нью-Йорк на первичные выборы, предшествующие осенним выборам в конгресс. Подняв клубы дыма, колеса шасси коснулись земли, и камера переместилась на толпу встречающих. Она снова вернулась к самолету, когда он полностью остановился и дверь открылась.

На какое-то мгновение Вертеру пригрезился кошмар, растянутый во времени и пространстве. Он увидел, как кто-то из толпы выскочил вперед и швырнул гранату. Как только она взорвалась у ног президента, видение исчезло в клубах дыма. Теперь он уже видел, как автомобиль президента выскочил за ворота и, набирая скорость, рванулся по скоростной автомагистрали к городу. Но там на обочине стояли на коленях мужчина и женщина, вытаскивавшие из детской коляски короткую трубу реактивного гранатомета. Они моментально установили его, прицелились и нажали на спусковой крючок. Как только автомобиль взорвался, охваченный пламенем, видение снова исчезло и сейчас Вертер видел, как президент беспечно шагает по Медисон-сквер-Гарден в окружении телохранителей из секретной службы. Он идет среди толпы людей, отделенной от него веревочным барьером, и кто-то в толпе сует руку в карман пиджака…

– Приземлился наш рейс, – сказал шофер.

Вертер обернулся и бросил взгляд на табло объявлений.

– Спасибо, – сказал он. – Пошли.

В конце концов, президент – это не его забота. Так он думал.

Таможенник обернулся и кивнул им. Вертер несколько секунд изучающе разглядывал человека, получавшего назад свой паспорт. Первое, что он отметил, был уродливый синий в клетку спортивный пиджак. Если этот наряд в какой-то степени отражал характер или вкус, то к этому человеку следовало бы сначала присмотреться. На нем были очки с затемненными стеклами, рост на один-два дюйма превышал шесть футов. Стройный, походка легкая, волосы густые, каштановые, коротко подстриженные. Как только он миновал таможенную стойку, Вертер подошел к нему и протянул руку.