Заложник. История менеджера ЮКОСа

Переверзин Владимир

«Отойдите от окна!» – голос надзирателя возвращает меня обратно в комнату. Я увлекся и, чтобы расширить обзор, встал одним коленом на подоконник. Здесь все прослушивается и просматривается. И не только в глазок двери. Открывается дверь, и я вижу адвоката и следователя. Мне принесли обвинительное заключение. Три тома по четыреста страниц машинописного текста. В графе «Утверждаю» красуется подпись заместителя генерального прокурора России Бирюкова. Исполнитель – начальник управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры, советник юстиции третьего класса, то есть целый генерал, Лысейко. Читали ли они сей документ? Уверен, что нет! Им было абсолютно все равно, что там написано. Не важно, что заключение содержит огромное количество ошибок,

описок и откровенного вранья. Система все спишет.

После освобождения я имел возможность убедиться в том, что заместитель генерального прокурора Бирюков подписал мое обвинительное заключение не читая. После ухода из Генеральной прокуратуры, найдя приют в Совете Федерации, он издаст странную книгу «ЮКОС – отмывание денег». Эта книга на две трети состоит из приговоров по нашему делу и небольшого вступления, где Бирюков последовательно вводит читателя в заблуждение, искажая действительность.

* * *

На нас отрабатывали схему обвинения, создавая прецедент для второго дела Ходорковского. Иное дело, признай мы вину – состоялся бы дешевый спектакль под руководством бездарного режиссера. Сценарий прост и примитивен. Кающиеся сотрудники компании обличают своего руководителя. Надо сказать, что спектакль этот пользовался бы большой популярностью в кругах негодяев и лицемеров, возводящих в культ бездарность, бездуховность и лицемерие. «Вот видите, видите! Посмотрите, они же признались, значит, были хищения!» – бесстыдно кричали бы поклонники. В этих кругах бездарность ныне в цене, лишь бы была в угоду начальству. А начальство-то не поскупится на награды и щедро одарит негодяев-бездарей орденами, медалями, денежными премиями и квартирами.

Но спектакль так и не состоится, так как актеры отказываются играть свои роли. Тогда следователи решают поменять сценарий по ходу пьесы. Наше уголовное дело искусственно выделяют в отдельное производство и начинают судилище. Для них, сотрудников Генеральной прокуратуры, это было генеральной репетицией второго приговора Ходорковскому.

Многие документы, показывающие откровенную абсурдность обвинений, из дела были изъяты и в процессе Ходорковского уже не фигурировали…

Глава 9

Знакомство с делом

Обвинительное заключение и материалы уголовного дела, с которыми мне предстоит ознакомиться, передаются в суд. Следствие закончено. Наступает новый этап, начало большой работы и борьбы. Мне предстоит скрупулезно, строчку за строчкой, изучить дело, насчитывающее сто шестьдесят один том. Откуда они взялись, эти тома? Оказывается, они были любезно переданы из налоговой инспекции в Генеральную прокуратуру. Вот и получилось, что сначала осудили Ходорковского за то, что налоги с награбленного не заплатил, а потом за то, что сам себя обворовал. Мы договариваемся со следователем о графике моего ознакомления с делом, и я с энтузиазмом начинаю…

Молодой и, в общем-то, приятный парень, сотрудник прокуратуры Белгорода, прикомандирован к Генеральной прокуратуре. Его бросили на амбразуру, то есть на меня. В его нехитрые обязанности входит наблюдение за мной во время ознакомления с материалами уголовного дела. Просто сидеть рядом и наблюдать. Вдруг я страничку какую вырву из дела и съем? Так он просидит рядом со мной, бок о бок, почти полгода, периодически отпрашиваясь у меня с работы. Когда ему нужно было уехать на Новый год в Белгород, он просил меня написать заявление, что я, мол, плохо себя чувствую и не буду знакомиться с материалами уголовного дела несколько дней. Я всегда иду ему навстречу. Иногда его подменяет другой сотрудник. Они оба почти всегда с собой приносят обеды. Первый, который из Белгорода, предлагает мне свою снедь. Второй поворачивается ко мне спиной, отходит и молча поглощает пищу у окна.

Следователь ходит на работу каждый день, кроме субботы и воскресенья, к 09:10 утра. С собой приносит по два-три тома уголовного дела. Я с интересом погружаюсь в эту работу.

Здесь представлена вся

история компании ЮКОС, и я узнаю много нового и интересного. Работая в филиале ЮКОСа на Кипре, я имел лишь общее представление о компании. Здесь же мне предоставили возможность подробнейшим образом изучить, как была организована работа компании. В материалах дела собрана официальная отчетность компании, учредительные документы, всевозможные договоры… Наблюдающий за мной следователь вежлив и корректен, он предлагает мне сделать копии необходимых материалов, чем я и пользуюсь. Проходит три дня, за которые я успеваю одолеть два тома. После этого следователь не появляется несколько дней. Проходит еще день, и меня опять выводят из камеры и ведут уже привычным маршрутом, с соблюдением всех ритуалов, в следственный кабинет. Здесь я вижу нескольких следователей и… тома моего уголовного дела. Все сто шестьдесят один! Мой наблюдатель из Белгорода понуро сообщает, что ознакомление с материалами начинается сегодня, так как мы, то есть они, нарушили процедуру. Оказывается, перед ознакомлением мне должны были представить воочию все тома дела сразу. Ошибку заметил и тут же ретиво принялся ее исправлять его непосредственный руководитель – заместитель начальника управления по расследованию уголовных дел генерал Атмоньев.

* * *

Меня всегда поражало маниакальное стремление соблюдать закон в мелочах при одновременном его глобальном попирании. С такой показной маниакальностью я столкнусь еще не раз. При оглашении приговора моя жена, незадолго до этого перенесшая операцию, не встала со скамеечки, а слушала сидя. Это не укрылось от зорких глаз прокурорши, которая затряслась всеми своими двумястами килограммами и завизжала: «Встать! По закону приговор слушают стоя!»

У меня потемнеет в глазах. Мне будет стоить невероятных усилий сдержать себя на суде и не закричать: «Что ж ты, сука прокурорская, теперь о законе вспомнила? Где же был твой закон все это время, пока меня судили? И не вспоминала ты, гадина, о законе, когда запрашивала мне одиннадцать лет строгого режима!»

* * *

Я продолжаю знакомиться с материалами дела. Летят дни. Каждый день я ухожу из камеры в десять утра, а возвращаюсь около пяти – хожу как на работу. Внимательно читаю документы, делаю из них выписки, анализирую материалы, подсчитываю. Наконец-то я понимаю, в чем меня обвиняют. В выходные дни, в субботу и воскресенье, я обрабатываю собранный материал, делая сводные таблицы и графики. Того, что я сделал за это время, хватило бы как минимум на кандидатскую диссертацию. Чем больше я изучаю дело, тем сильнее растет надежда на оправдательный приговор.

«Это же чушь, а это полный бред, а вот это и вовсе наглое вранье!» – увлеченно разговариваю сам с собой. Порой, не веря своим глазам, изумленно вчитываюсь в написанное.

«Вот же, например, решения арбитражных судов, в соответствии с которыми ЮКОСу вменили дополнительные налоговые претензии. Здесь черным по белому написано, что нефть, купленная ЮКОСом у нефтедобывающих компаний, изначально ему и принадлежала, и, собственно говоря, именно поэтому компании искусственно насчитали дополнительные налоги и штрафы. Штрафы эти превышали размер прибыли, полученной ЮКОСом за такой же период времени! Для того и насчитали, чтобы разорить и обанкротить компанию и прибрать ее к рукам», – продолжаю рассуждать я.

«Но позвольте, в моем обвинительном заключении Генеральная прокуратура утверждает, что нефть у нефтедобывающих компаний была похищена! Как же так? Как такое может быть? Одно противоречит другому. Если была неуплата налогов, значит, не было хищений. Если были хищения, то нельзя обвинять в неуплате налогов с похищенного. Либо одно, либо другое» – в моей голове выстраивается очевидный логический ряд. Эти документы подтверждают отсутствие события преступления как такового. Сотрудники прокуратуры осознали это во время суда, и в процессе Ходорковского эти документы уже не фигурировали.