Заложники дьявола
Шрифт:
– Девочка моя, что случилось?
Александр Борисович, и сам спросонья едва державшийся на ногах, взял жену за руку и присел на край ее постели.
– Ох, Шурик... Слава богу, это был только сон... Ну почему мне все время снится эта гадость?! Огонь какой-то, ты там, совсем непонятно как, я сама – в общем, чушь какая-то, но страшно...
– Дурочка... – Он погладил Ирину по голове и заставил снова улечься. – Сон – он и есть сон, отражает все твои пустые тревоги, и не более того... Ложись, девочка, и постарайся уснуть, я тут рядышком посижу!
–
Совещание с Померанцевым и обоими операми было назначено у него по новому делу на три часа дня. И, несмотря на огромное количество работы, Турецкий еще накануне счел, что может сегодня приехать в прокуратуру попозже – часам к двенадцати, о чем и предупредил Меркулова, ожидая, что тот начнет возражать. Костя, однако, к его удивлению, только кивнул, добавив, что и сам намерен появиться в Генпрокуратуре не раньше трех часов. И, вздохнув, сообщил, что взял «половину отгула», коих у него накопилось во множестве.
– Тем более и тебя полдня не будет, – произнес он таким тоном, словно предполагал это заранее. Но даже это не оживило память Турецкого. И когда на следующее утро, дождавшись, пока Ирина позавтракает, он собственноручно собрал посуду и отправился на кухню, дабы не напрягать лишний раз нянечку, поднос едва не вылетел у Александра Борисовича из рук, едва он вышел в коридор: навстречу ему со стороны поста медсестры, с опаской озираясь по сторонам, шел Денис Грязнов собственной персоной – в белом халате, сидевшем на нем как на Пугачеве заячий тулупчик!
При виде Турецкого Денис просиял как новенькая копейка, а на лице Александра Борисовича, вспомнившего наконец про детдом, отразились диаметрально противоположные чувства.
– Ты... как сюда попал?! – Ничего более подходящего сказать Грязнову-младшему он не придумал, лихорадочно соображая, каким образом ему вывернуться из ситуации, возможно ли это вообще и что он скажет жене, если невозможно... Ирина так радовалась, узнав, что он побудет с ней почти полдня!
– Уметь надо, – продолжал сиять Денис Андреевич. – Ты ж свой мобильник теперь почти круглые сутки отключенным держишь! А время, между прочим, поджимает, в детдоме нас ждут через полтора часа. Пока мы с нашим фургоном прорвемся через пробки – все впритык...
– С каким еще фургоном? – решил потянуть время Турецкий.
– Дядь Сань, ты что, с луны свалился? Дядя Слава мне для игрушек и игр, которых мы накупили, целый фургон выделил... Кстати, вот возьми, подаришь своей дорогой супружнице!
Денис протянул Александру Борисовичу небольшую пушистую игрушку с забавной мордочкой, решительно не напоминавшую ни одно из известных тому живых существ.– Кто это? – Турецкий поставил поднос на столик и взял пушистика в руки.
– Ты что, не видишь? – обиделся Грязнов-младший. – Филин... Или сова...
– Вот и брал бы с собой Славку на это... мероприятие!.. Что я теперь Иринке скажу?! Я ее предупредить заранее забыл...
– Скажи, как договаривались, правду... То есть почти правду... Можешь ей показать меня, если это удобно, я засвидетельствую!
– Еще чего! – сердито буркнул Турецкий. – Ирка и без того сейчас своей внешности стесняется, к тому же она не совсем... одета! Вряд ли захочет тебя видеть... Ладно, жди тут!
Александр Борисович набрал в легкие побольше воздуха, словно собирался нырять в воду с вышки, и вернулся в палату, оставив ухмыляющегося Дениса в коридоре.
– Как ты быстро, Шурик... – Жена подняла на него глаза и споткнулась на полуслове. После чего заговорила совсем другим тоном: – Турецкий, что случилось?!
– Ириш... – Александр Борисович переступил с ноги на ногу, не глядя ей в лицо, словно провинившийся школьник. – Тут такое дело... Мне тут надо... Словом, везти игрушки в детдом, кроме нас с Денисом, оказывается, некому! Вообрази, Дениска сейчас стоит в коридоре и мается в ожидании меня... А у меня это безобразие и из головы вон!..
– Турецкий!
Она смотрела на него с укоризной.– Клянусь, это чистая правда! Отвезти подарки – это всего пять минут, я еще успею обратно и посижу с тобой... Ир, ну почему ты мне не веришь?!
Ирина Генриховна еще пару секунд поизучала лицо мужа и наконец улыбнулась:
– Ладно... Поезжай, дети – это святое.
– Солнышко мое! – обрадовался Турецкий. – Смотри, а это тебе – правда, хорошенький?..
Он протянул Ирине игрушку:
– Угадай, кто это?
– Сова, конечно, – усмехнулась она. – Ну или филин... А почему именно сова?
– Потому что она – символ мудрости, а ты у меня самая мудрая женщина на свете!
– Подлиза... Все равно спасибо. И, коли уж Денис сумел проникнуть сюда, иди быстрее, пока кто-нибудь его не вытурил и... Ничего не поделаешь, подожду... А ты правда ко мне успеешь до работы?
– Никаких сомнений!
Турецкий поцеловал жену в висок и вышел из палаты.
– Ну?.. – Денис смущенно жался к стенке, стараясь не смотреть на двигавшихся мимо него в сторону столовой пациенток.
– Пошли, надеюсь, времени это много не займет, – все еще сердито отозвался Александр Борисович.
Спустя несколько минут они уже подходили к стоянке, на которой Денис пристроил довольно обшарпанный фургон, выкрашенный в традиционные милицейские цвета. На крыше кабины имелась и синяя мигалка.– Как насчет сирены? – поинтересовался Турецкий, влезая в тесную и душную кабину.
– В порядке! – Денис тоже с некоторым трудом пристраивался за рулем, стараясь поудобнее поставить свои слишком длинные для такого средства передвижения ноги. – Пробки нам нестрашны...
– Слушай, – понаблюдав секунду за его усилиями, – предложил Александр Борисович. – Может, мне на моем «Пежо» поехать, следом за этим вашим фургоном?.. Задохнемся тут вдвоем!