Заложники дьявола
Шрифт:
Турецкий кабинет своего шефа покинул, не проронив ни слова, поскольку ничего доброго в происходящем, как ни силился, рассмотреть так и не смог.
Валерий Померанцев, потный и взъерошенный, влетел в кабинет Александра Борисовича, забыв поздороваться, как раз в тот момент, когда тот дочитывал документы, оставленные ему полковником Драгилевым.
– Все, мы их взяли!.. – с порога выпалил он. – Ух, и скандалюгу этот тип закатил! Орал на оперов из спецназа, что всех их посадит!..
Он с размаху шлепнулся на стул для посетителей и посмотрел на шефа сияющим, довольным взглядом.
Турецкий некоторое время молчал, разглядывая Валерия, прежде чем сообразил, что речь идет о взятии Мокрушиной и ее любовника-генерала в Шереметьеве, откуда находившаяся под подпиской о невыезде дамочка намеревалась слинять за рубеж по подложным документам чартерным рейсом. Потом Александр Борисович перевел взгляд на окно, за которым снова заклубились серые дождевые тучи:
– Разжарило барина в нетопленой горнице, – прокомментировал он бурное появление Померанцева. – На улице холодина, а ему, видите ли, жарко...
– Так ведь июнь, Александр Борисович, потому и жарко!
– Как – июнь? – Турецкий недоуменно уставился на календарь, к которому не прикасался минимум дня два, но только сейчас это понял.
– Второе июня! – хихикнул Валерий. – Отстаете от жизни...
В дверь постучали, и в образовавшейся щелочке мелькнуло миловидное личико Гали Романовой, к слову сказать, тоже сияющее...
– Можно, Александр Борисович? – улыбнулась Галочка. – Володя Яковлев сказал, вы хотели меня видеть...
– Можно, – кивнул Турецкий. И, дождавшись, когда капитан Романова войдет и расположится напротив Валерия по другую сторону его стола, мстительно улыбнулся: – Та-а-ак, смотрю, настроение у вас обоих лучше некуда! Сейчас я его вам подпорчу!
Лица обоих – и следователя, и оперативницы – моментально посерьезнели.
– Что-то не так? – первым поинтересовался Померанцев.– Если ты имеешь в виду Мокрушину, все нормально, – отмахнулся Александр Борисович. – Нет, я имел в виду другое... С самого верха, господа хорошие, на нас спланировало новое дельце с грифом – каким, догадайтесь сами... Спланировало оно, надо сказать, на меня, но, что касается оперативно-следственной группы, мне дан полный карт-бланш. Правда, при условии, что число сотрудников в бригаде будет по возможности минимальным, а все люди – проверенными и перепроверенными.
– Все ясно, – вздохнул Валерий. – Про подписку о неразглашении и про то, с кем придется сотрудничать, да еще уступив им место во главе угла, можете не рассказывать, и так ясно... А что случилось-то? Вроде бы лето, кривая активности наших клиентов вниз должна ползти...
– Должна, да не обязана. С твоим начальником, Галя, – повернулся Турецкий к Романовой, – уже договорено. От дел, которыми он тебя загрузил, временно полностью освобождена, забудь о них... То же касается и Яковлева, но он пока об этом, правда, не знает. Я как раз собирался ему звонить, а тут вы пришли, сами.
– Кто бы знал, что прямо в пасть ко льву? – вздохнул Померанцев.
– Ты, кстати, – заметил Александр Борисович, –
Галочка, услышав про личные дела, с любопытством посмотрела на Валерия, но спросить ни о чем не решилась.– У меня, ты в курсе, – вздохнул Турецкий, – у самого ситуация аховая, разрываться между больницей и работой без того приходится... Получается, что основную часть следствия волочь придется тебе, Валерий...
Произнося эти слова, Александр Борисович Турецкий и предвидеть не мог, до какой степени он окажется прав в самом ближайшем будущем...
– А что в этой связи скажут наверху? – нахмурился тот.
– Ничего не скажут, – заверил его шеф. – Хотя бы потому, что в нашу часть работы совать нос им ни я, ни Константин Дмитриевич не позволим.
– Ну за Меркулова я бы расписываться не стал, – покачал головой Валерий. – Он человек зависимый, причем ото всех сразу... Особенно в теперешней ситуации. Говорят, со дня на день мы остаемся без головы. Вполне официально...
– Костя, – возразил Померанцеву Турецкий, – прежде всего человек честный, затем патриот нашей с вами структуры и уж в последнюю очередь, как ты изволил выразиться, «зависимый»... Ладно! А насчет «головы»? Рабочего процесса, так же как и расследования, которым нам предстоит заняться, друзья мои, не отменяет!
– Александр Борисович, мы с Галей само внимание! – заверил его Валерий.
– Все началось, – Турецкий положил руку на лежавшие перед ним документы, – со взрыва в кинотеатре «Лила», во время концерта одной из нынешних подростковых групп, пока что мало кому известной... Я имею в виду музыкальную группу.– Никогда о таком кинотеатре не слышал, – удивился Померанцев. – А мне казалось, что я их все знаю... Гд е это?
– На самой задымленной в Москве и самой неприглядной рабочей окраине, куда метро не ходит, а в такси не содют, – усмехнулся Турецкий. – Могу я продолжить?
Больше его не перебивали, и, когда Александр Борисович завершил пересказ предоставленных ему следственных материалов, Померанцев и Романова еще немного помолчали, хмуро обдумывая услышанное.
– А знаете, – первым молчание нарушил Валерий, – я ведь уже где-то что-то такое слышал... Вспомнить бы от кого...
– Что ты имеешь в виду? – спросила Галочка.
– Года два-три назад... Вы тогда, Александр Борисович, в отпуске были, вместе с Грязновыми где-то рыбачили. А меня наладили в командировку в Грозный... Не помню, кто из местных омоновцев рассказывал: там аналогичный случай был: в качестве шахидки использовали русскую девчонку, уболтали как-то...
– Я думаю, – произнес задумчиво Турецкий, – эти сволочи давно поняли, что использовать своих соотечественниц в качестве смертниц нельзя: их везде проверяют, едва глянув... Взрыв на «Рижской», если помните, планировался в метро, и если бы тот мальчик, дежурный милиционер, который начал ее проверять, не сделал этого, жертв было бы в десятки раз больше.– Как же они девчонок-то наших на такое убалтывают? Даже с учетом их диагноза? – спросила Галя.