Заложники любви
Шрифт:
— Ну и колючий стал, словно ежик! — подошла совсем близко, заглянула в глаза, погладила руку и куда-то пропала злоба. Федька и сам не понял, как это вырвалось у него:
— Пошли в дом, чего на дворе стоим, как не родные!— открыл перед бабой двери. Та вошла в дом, огляделась, прошла по комнатам, вернувшись к Феде, похвалила:
— А неплохой хозяин из тебя состоялся. В доме у тебя классно, чисто и уютно. Почему ж у меня таким не стал? Если бы вот так держал бы дом, до сих пор жили бы вместе душа в душу,— вздохнула
— Не только хозяина потеряла, а и мужика! По этой части я тебя устраивал как никто другой. Вот и нынче природа припекла, не зря же в гости притащилась...
Но вслух ответил без озорства:
— Этот дом мой. Его ни с кем делить не стану. А потому стараюсь, холю, под себя подгоняю. Тут я постоянный жилец, не на время прописан.
— Не зарекайся! Женщину приведешь!
— Не дольше, чем на ночь. Этих в хозяйки не берут. Попользовал и простился, без памяти!
— А зачем приводить?
— Ну, как иначе, я ж мужик! Это и ты знаешь, по-моему, даже не обижалась!
— Дурачок лопоухий! Да коли б обижалась на это, разве бы пришла сама?
— Дарья! Ты слишком дорогую цену ломишь за свои утехи, мне они не по карману!
— Да никакой цены, Федя! Ну, разве отремонтируешь стиралку и утюг по-соседски. А я поесть приготовлю. . Скооперируемся на ужин, завтра выходной, а впереди целая ночь. Поодиночке и холодно, и скушно,— подошла
к человеку вплотную, и тот не выдержал, обнял бабу.
— Давай делами займемся. А уж когда отделаемся, спокойно оторвемся на всю катушку. Я ж помню тебя неугомонного, тебе ночи мало, за это терпела тебя, что мужик отменный,— отошла на шаг и предложила командным тоном:
— Иди ко мне шустрей, справься с поломками, а я пока ужин приготовлю!
Человек отремонтировал стиральную машину, закрепил три розетки в стенах, взялся за утюг и вспомнил, как Дарья гналась с ним раскаленным, чтобы огреть по спине. Но не успела. Вовремя увернулся. Зато теперь чинить его надо.
— Ну да, роняла тебя беспутная баба. Спираль отвалилась, закрепить нужно! — думает человек.
До сумерек, осмотрев дом бегло, починил звонок, у двери, закрепил ножку кухонного стола, дверную ручку!
и табуретку. Телевизионную антенну поставил правильно, чтоб не рябило изображение. Спинку дивана в зале закрепил намертво, чтоб не раскладывался сам без воли хозяина.
— Кажется, все! На первый случай с лихвой хватит. Пусть за это рассчитается,— усмехался Федя и думал:
— Ну, кто я ей теперь? Ни муж, ни хахаль, так, сосед! Зачем стараться? Слегка помог, пусть ценит стерва! Почаще обращаться будет, куда денется, прибежит,— и тут же удивляется:
— А разве сам не дурак, тут же уговорился! Как умеют эти задрыги нас, мужиков, охмурить? Вот ведь ничего не сделала,
— Гля, бабы, а эти малахольные Федька с Дашкой опять блудят, што два шалых кота! Оне сызнова помирились. И друг к другу на случки бегают. Она у него, а ен у ней в доме управляются, а на ночь в одну постель сигают.
— Не могут без сраму жить! То матюкались, нынче сызнова голубятся и воркуют, не-ет, в наше время до такого позору не доходило!
— Мужиков мало, девки! Вот и кланяются в ноги кому попало. Что поделаешь? От того и мы одинешеньки по завалинкам киснем. Где взять стариков, коль наши поумирали? Любому рады были б! Так и Дарья! Ить и она опрежь всего только баба!..
Федька нетерпеливо распахивает дверь.
— Ну, как починил? — встретила баба.
— Если б только то, о чем просила, давно бы вернулся,— перечислил сделанное, у Дарьи глаза округлились:
— И это ты столько успел?
— Да что особого? Обычное дело! — глянул в вырез кофты, запустил руку, баба, вздрогнув, словно опомнилась, прильнула всем телом.
— Давай поужинаем. Посмотрим, чем ты порадуешь,— с трудом взял себя в руки хозяин.
Дарьину готовку он любил и ценил, часто вспоминал добрым словом. Вот и теперь дорвался. Только борща две тарелки умолотил, котлет и картошку, чай с блинами, пока живот не взбунтовался и не отказался принимать больше ни капли.
— Спасибо, Дарья!
— А хочешь, я тебе всегда буду готовить?
— Я бы с радостью, да одна загвоздка есть.
— Какая?
— Мы хорошо друг друга знаем.
— Ты это о чем?
— Не хочу, чтоб твоя еда снова колом в горле встала. '
— Эх-х, Федя! О чем ты теперь? Пусть не хозяином в доме, хоть изредка помощником будь. И на том спасибо великое! Вон на прошлой неделе полезла на чердак, дверь с петли слетела, да не удержалась и упала вниз. А рядом никого, как до койки доползла, вспоминать неохота.
— А где твой сын?
— Он в военном училище, далеко отсюда.
— Что ж соседей не позвала?
— Кому нужна? Не дружу с ними! Чем помогут старухи? Себя еле носят. Но знаешь, как больно было! . Я даже ревела всю ночь,— призналась тихо.
— Чего ж не позвонила?
— Не пришел бы ко мне...
— Я уже жил здесь, в доме!
— Переехал. Уже занавески повесил. Отгородился от всех любопытных и от меня,— проговорилась Дарья,
— А ты видела все?