Заложники пустоты
Шрифт:
До Микмака долетали лишь отдельные слова. Даже не слова – обрывки слов. Но кое-что он понял: «накопитель», «под водой», «данные» и «раллер». Больше всего не понравилась ремарка про воду. Под водой из них троих был только Микмак. Не по своей воле, но факт оставался фактом.
– Хорошо, – довольно промурлыкал безликий, а потом добавил, будто разговаривая сам с собой: – Принесите «раллер» этого олуха.
Где-то за пределами узкого круга света громыхнула металлом открывшаяся дверь. Потом в руках безликого появился «раллер». Микмак не поручился бы, но вроде тот самый, которым пользовался Хармс в офисе Ромеро.
– Где?
Хармс
– Директорию назови, – подсказал безликий.
Хармс что-то буркнул. Как его понимал дознаватель, для Микмака оставалось загадкой. Он быстро, умело перебирая пальцами, пробежал по клавиатуре и снова повернул «раллер» экраном к Хармсу.
– Этот?
Хармс молча кивнул.
Черт возьми, что они там рассматривают. Микмак понял, что непроизвольно вытягивает шею, пытаясь заглянуть в экран. Понял, но слишком поздно – внезапный, совершенно неожиданный удар одетого в черную перчатку кулака безликого едва не поверг его в нокаут.
– Откуда ты его слил?
Как оказалось, последний вопрос относился к Микмаку. Промедление жестко каралось – в лицо и под дых прилетела еще серия резких сильных ударов. Дыхание перехватило. Даже если бы знал ответ, сказать Микмак теперь ничего не смог бы.
Иногда самые странные и, казалось бы, совершенно не взаимосвязанные между собой вещи пробуждают цепочки воспоминаний, приводящие к тому, что называют озарением. Вот и сейчас вместо того, чтобы воспылать приступом жалости к себе, Микмак совершенно алогично подумал о фотографиях, которые показывал ему солидный господин, явившийся в их офис.
Три высоких цистерны, стоящие в ряд. Группа радующихся чему-то мужчин на переднем плане. Разобранная (а скорее, еще не собранная) технологическая установка. И мутное пятно на заднем плане.
Пятно пристально вглядывалось в объектив, раздражая своей безликостью.
Система распознавания лиц. Сложный математический алгоритм, заложенный в человеческую голову самой природой. Сразу несколько областей коры головного мозга участвовало в этом привычном повседневном процессе. Миллиарды нейронов работали на то, чтобы найти в расположении складок и выступов на лице незнакомца хоть какую-то закономерность.
Лицо дознавателя, ведущего странный и непонятный допрос, создавало бесконечный лабиринт, в котором вязли те самый нейроны, так и не находя ответа. Но ответ был. Слишком большая сеть в голове занималась процессом узнавания, слишком мощный потенциал, чтобы не выжать информацию хотя бы из десятка пикселей.
Дознавателя на той фотографии не было. За это Микмак готов поручиться. Так же, как за то, что точно знал, кто случайно проходил мимо несобранной установки в момент, когда чья-то рука нажала на спуск затвора фотокамеры. Светочувствительная матрица зафиксировала спроецированное на неё объективом изображение, старательно воспроизвела размытость заднего плана. Микмак вспомнил, узнал этого человека. Это же…
– На кого ты работаешь?! – безликий орал, брызгая слюной в лицо Микмака. Ответа он, похоже, и не ждал. Только обозначил направление будущего разговора. Потому что еще до того, как Микмак успел набрать в легкие воздуха, кулаки безликого нанесли несколько мощных ударов в лицо и по корпусу допрашиваемого.
Мимолетная
Микмак отплевывал кровь, автоматически ощупывая языком зубы. Зубов было жаль, хотя пока все вроде бы оставались на месте. Только правый нижний клык немного шатался. Но если оставить его в покое…
Нет, в покое его не оставили – еще два удара сдвинули зуб набок. Он еще держался, но надежды на его спасение немного.
– Повторяю: на кого ты работаешь?
– Ни на кого, – ответил Микмак.
Губы распухли, рот наполнился густой соленой смесью крови и слюны, язык еле ворочался. Но лысый дознаватель прекрасно понимал слова. Наверное, его не только лишили индивидуальности, но и каким-то образом научили вычленять смысл из невнятного бормотания своих жертв.
Безликий ничего не сказал. Только молча, с сосредоточенным выражением на лице нанес Микмаку еще несколько ударов. Его явно не удовлетворил ответ.
– Работал на Старика Ромеро, – поправился Микмак. – Теперь работать мне не на кого.
– Ты слышал, Хармс, – обратился безликий к уронившему на грудь голову машинисту, – он утверждает, что ни на кого не работает? Ты ему веришь?
Микмак думал, что вопрос был риторическим, что дознаватель разговаривает сам с собой. Но ошибся – Хармс, с трудом приподняв заплывшие глаза, едва заметно покачал головой. Что это? Не хочет, чтобы облаченные в черную кожу кулаки снова прошлись по его физиономии? Скорее всего. Вряд ли Бендер вообще хорошо понимал, что сейчас происходит в этой комнате.
– Видишь, он тебе не верит. Я, признаться, тоже. Итак…
Безликий больше ничего не спрашивал. И не ждал ответа на уже заданный вопрос. Он бил. С чувством, самозабвенно. В его действиях ощущался профессионализм: удары были точными, короткими и максимально болезненными. Он бил не для внешнего эффекта или удовлетворяя собственные извращенные желания. Он просто работал. Качественно и профессионально превращая «клиента» в безвольное, готовое на всё существо.
Микмак потерял счет ударам. Он вообще уже соображал смутно. На периферии затуманившегося сознания мелькали бессвязные мысли. В голове стучала фраза безликого, которую тот время от времени повторял, с точностью до обертона воспроизводя предыдущие интонации. «На кого ты работаешь?»
На кого он работает? На самом деле, Микмаку самому было бы интересно узнать ответ на этот вопрос. Он пытался задуматься, но возможности сделать это было немного: каждую секунду в лицо прилетал один из пары всемогущих черных кулаков и отшибал любые мысли, словно кнопка «reset» – операционную систему компьютера. Только образ желтой бабочки, лениво помахивающей крыльями с голубой каемкой и яркими красными кругами внизу, почему-то то и дело всплывал из памяти.
– Где файл?
Вопрос был другим. Микмак уже слышал его, но в тот раз безликий спрашивал Хармса. На короткое мгновение внезапность смены привычного, уже стучащего, подобно колесам поезда, в голове вопроса о «работодателях» Микмака, на другие слова, произвела эффект ударившего в лицо потока холодной воды. Но только на мгновение, спустя секунду взор снова заволокла кровавая пелена.