Заложники пустоты
Шрифт:
– Там есть офис компании или какой-то завод?
Но звонивший не был настроен продолжать беседу.
– Амьен, – сказал тот и дал отбой.
31
Дома Лёшка не был. Побоялся полиции. Хотя умом понимал, что нищий студент, обколовшийся «синдином», добытым по случаю, полицейским ни с какого чёрта не сдался. Разве что нашли следы взлома. Но было страшно, и проверять подобное предложение Лёшка не стал.
Бабушку он нашел в городской больнице № 23. Точнее, в морге
Справочная, считав данные Лёшкиной «балалайки» и оценив степень родства, открыла доступ к общедоступным файлам бабушки. К последнему её файлу – регистрация смерти хозяина «балалайки».
Причиной смерти значилась какая-то «тромбоэмболия крупных стволов легочной артерии на фоне перелома левого бедра». Лёшка плохо разбирался в медицинских терминах, но вид бабушки, распростертой на полу в прихожей с неестественно вывернутой левой ногой, тут же всплыл из памяти.
Хотелось удавиться. Или утопиться – Лёшка бродил по городу, несколько раз останавливаясь на мостах. Он смотрел в темную воду, представляя себя, медленно погружающегося на дно. Дальше фантазий дело не пошло, и от этого тоже было тошно.
Он был ноль. Абсолютный ноль, неспособный даже прервать собственное никчемное существование.
Глаза смотрели на сплошное белое, не блещущее, впрочем, особенной чистотой. Дрожащим пальцем Лёшка заставлял бегать по этой сероватой белизне зигзагами маленькую стрелку курсора, отрисованную глазными наноэкранами.
Сетевого сигнала не было. Но имелись совершенно отчетливые следы взлома. Кто-то выпотрошил Лёшкину «балалайку». Пускай смотрят, всё равно ничего, кроме грязного, покрытого сетью трещин и паутиной потолка не увидят. Лёшка прекрасно понимал, что сейчас, в отсутствие сигнала сети, никто ничего не увидит, что взламывали «балалайку» довольно давно и совсем по другому поводу. Но думать, что он способен перехитрить таинственных ломщиков, было приятно.
Причина взлома проста – заказчики потеряли его. Они хотели получить то, что Лёшка им обещал. Чтобы он закончил дело. И совершенно недвусмысленно намекали на то, что он, мягко говоря, задержался с выполнением взятых на себя обязательств.
Пускай убьют, тогда не придется мучиться, стоя на мосту над темной водой или в сотый раз проверяя прочность крепления веревки, завязанной в самозатягивающуюся петлю.
Ты же боишься, признайся. Вся бравада лишь оттого, что в действительности ты не веришь, что они пойдут на такое.
Он думал, что сбежал ото всех.
На какое-то время – Лёшка точно не знал, сколько минуло часов или дней – даже удалось сбежать от самого себя. Светка, не меняя скорбного выражения на лице, исправно носила дешевую «палёную» водку, которую он проглатывал, не замечая вкуса и запаха. Он и опьянения не замечал, потому что давно был пьян настолько, что замечать что-либо уже не мог. Оставалось только удивляться, как он умудрился выжить при такой дозе. Возможно,
Почему решил идти именно к Свете, Лёшка не помнил. К тому моменту он уже был пьян и ничего не соображал. Наверное, причина заключалась в том, что ему просто некуда было больше идти. И не к кому.
А помнишь, в школе ты мечтал, как Светка…
Лёшка с силой зажмурился и потряс головой, получив в ответ от организма приступ головокружения. Он помнил, но вспоминать о школьных мечтах не хотел. Тем более что теперь те мечты стали реальностью, которая, впрочем, большой радости не доставляла.
Светка оказалась классическим вариантом «русской бабы», придерживающейся мнения, что лучше мужик пьяный и дурной, чем вовсе никакого. Лёшку от таких тошнило. И от Светки тоже тошнило. Нужно только как-то встать и убираться отсюда. И больше сюда ни ногой.
– Выпьешь? – Голос, исполненный заботы и сострадания.
Запах алкоголя, обильно сдобренного сивухой, обрушился на Лёшкино обоняние раньше, чем он успел понять, что имела в виду Светка.
– Нет, – с трудом подавив рвотный позыв, хрипло ответил Лёшка.
Так и есть – она понимает, что Лёшка, как только протрезвеет, даст деру. Поэтому его нужно держать в нужной кондиции, пока не привыкнет и не смирится с неизбежным. Потом, правда, можно всю оставшуюся жизнь ныть и сетовать на мужа-алкоголика.
Лёшка аккуратно поднялся с постели и поискал взглядом свои вещи. Одежда, повешенная не особенно аккуратно, была на стуле, рядом со скрипящим диваном, на котором лежал Лёшка. А рюкзака, в котором был «раллер», он не видел.
А ты думаешь, откуда у Светки столько денег на водку? У Гадюки «раллер» с руками оторвут.
Лёшка перевел взгляд на девушку: на Венеру милосскую она походила мало, руки были на месте.
– Где мои вещи?
Лёшка говорил тихо и спокойно, но выражение его лица напугало Светку. Дурацкая улыбка мгновенно сползла с её губ, глаза заметались из стороны в сторону.
– Я убрала… твои вещи. Ты их разложил здесь. Там было… ты же понимаешь… могли возникнуть проблемы. Я спрятала.
– Где мои вещи?
Дура набитая! Она, стало быть, побоялась хранить дома «раллер» и инъектор с «синдином». Так какого тогда чёрта держала здесь Лёшку и поила его тут водкой?!
– Там, они там, – протараторила Светка, показывая рукой на покосившийся шкаф. Теперь её лицо не просто утратило скорбную улыбку, на нём отчетливо читался страх. – Сейчас я всё достану.
Она полезла внутрь ветхой мебели и отодвинула тонкий лист пластика. Надежный тайник, ничего не скажешь. В Светкиной руке показалась черная крышка сложенного «раллера».
– Не трогай это никогда! Слышишь, не трогай!
Лёшка вскочил, выхватил у Светки «раллер» и замахнулся кулаком, намереваясь ударить девушку.