Заложники пустоты
Шрифт:
Как он будет «показывать», Игнат не мог и представить – из-за невесомости его непрерывно тошнило, голова шла кругом, перед глазами плясали черные пятна.
Игорь Александрович сказал, что эту штуку необходимо обуздать во что бы то ни стало. Или, если не получится обуздать, – уничтожить. Но второй вариант только в крайнем случае. Так что, тошнота с головокружением – мелочи из того, что могло ждать их со Стасиком впереди.
Спустя полчаса Стасик остановил корабль в полутора десятках метров от объекта. Теперь медленно вращающийся цилиндр был хорошо виден без всяких радаров, в иллюминаторе.
Стасик показал на джойстики и кнопку пульта ручного управления.
– Помнишь? Вправо,
Игнат кивал после каждого слова. Он помнил, но всё равно плохо понимал, чего ожидать от консервной банки с несколькими двигателями, если нажимать на эти кнопки и дергать джойстики.
– Хорошо, – подвел итог Стасик и добавил: – Но лучше не трогай тут ничего.
– Постараюсь. Моя вотчина здесь. – Игнат показал на три закрепленных друг над другом «раллера».
Был еще четвертый. Он сейчас выключен – единственное устройство на корабле, способное подключиться к сети привычным способом. На всякий случай.
– Держи ухо востро, – сказал Стасик и закрыл люк.
Игнат захлопнул блистер шлема.
Сейчас Кляйн должен выйти в космос. В планы входило закрепить на корпусе висящего перед ними космического жбана со странным названием «Титериста» мину на случай провала миссии и подключиться к станции напрямую, кабелем. Это нужно сделать руками, иначе никак. Игнат для выхода в открытый космос не подходил. Даже при неудачной вылазке Стасика ему запретили пытаться это сделать – руководитель полета на вопрос «почему» ответил просто: «Шансов вернуться у тебя нет». Для окончательного решения проблемы на борту имелись две ракеты с выпотрошенной электроникой, способные лететь исключительно по прямой и требующие наведения на цель путем маневрирования самим космическим кораблем.
Хотя, что может случиться со Стасиком в открытом космосе? «Титериста» умела проводить атаку только через Сеть. Никто толком не знал, как проворачивала атаки, но предполагали, что взламывал сетевые ресурсы этот жбан какими-то чудесными аппаратными средствами и доделывал работу уже в программной среде.
Игнат, когда впервые услышал рассказ Игоря Александровича о «Титеристе», усмехнулся. Президент «Науком» веселье своего машиниста не разделял – его лицо оставалось серьезным, не сказать мрачным. Впрочем, и сам Игнат, мгновенно вспомнив подробности взлома сети спутников, внедрение непонятного вируса в серверную станцию, обслуживающую орбитальную группировку, смеяться перестал. Особенно успешно веселость сбивало воспоминание о том, как с сервера начали ломиться в его «балалайку» – к ней не просто подключались, а словно бы пытались через чип добраться до мозгов, вызывая таким образом не самые приятные ощущения. А сервер – небольшое бетонное строение с дорогостоящей электронной начинкой, стоявшее в нескольких метрах от здания, где располагался кабинет Игната, пришлось взорвать. Игнат не был уверен, что сервер нельзя было спасти, но приказы начальства он привык не обсуждать.
Да и, если честно, на какое-то мгновение его обуял настоящий страх. В тот момент, когда увидел, что они теряют контроль над всеми компьютерами серверной станции. Этот вирус… Игорь Александрович утверждал, что это не вирус. Президент не особенно разбирался в делах машинистов, но Игнат тоже не видел самого вируса, он лицезрел лишь результат – стремительно расползающаяся зараза, берущая под собственный контроль машину за машиной.
Неуязвимая система, сказал Игорь Александрович. Игнат не стал возражать, но древний закон машинистов гласил: неуязвимых систем не бывает. Те, кто забывал об этом правиле, жестоко поплатились за собственную самоуверенность. Другой вопрос, какой урон успеет нанести сети эта непонятная «Титериста»,
Машинист выглянул в иллюминатор. Сбоку был виден неуклюже перебирающий руками Стасик. Космонавта было видно плохо, слишком острый угол. А вот орбитальная станция «Титеристы» видна отлично. Именно орбитальная станция – Игорь Александрович утверждал, что где-то должна быть и наземная часть.
Стасику приходилось туго. Из скафандра тоже убрали всё цифровые гаджеты. Как результат – две трети устройств скафа перестали работать. Кляйну приходилось банально ползти по борту корабля, пристегивая себя армированным пластиковым фаллом с карабином на конце к рейлингу. Насколько Игнат понял, именно таким образом перемещались в открытом космосе еще на заре орбитальных полетов.
Когда Стасик доберется до крайней точки, обращенной в сторону «Титеристы», ему придется прыгнуть. Игнат представил подобный прыжок и понял, что сам никогда бы не смог такое сделать. Это всё равно, что прыгнуть в бездонную пропасть, не зная, подвернется ли под руки хоть какая-то опора. Состояние невесомости старательно поддерживало ощущение падения в бездну.
– Тюльпан, как дела у тебя? – спросили с Земли.
В наушниках раздалось сопение Стасика. Да уж, ему снаружи приходилось тяжело.
– Всё в порядке. Скоро доберусь.
– Через три минуты вы выйдете из зоны видимости, – сообщили из ЦУПа. – Мы не сможем следить за вами.
– Мы в курсе, – сообщил Стасик.
– Без глупостей там.
– Когда вернемся, ругайте Ландыша, – сказал космонавт. – Я к тому времени уже закончу.
Треск в наушниках усилился, что-то крякнуло, и Игнат понял, что они остались в космосе одни.
Здесь никого и не было, кроме нас.
Да, но когда в любой момент можешь связаться с домом, когда тебя слышат, следят, правильно ли ты поступил, не ошибся ли, в любой момент готовы прийти на помощь, одиночество не ощущается так остро. Теперь они могут надеяться только на себя. И друг на друга.
– Стасик?
– Готов выполнить свою работу?
– Да. Как там у тебя? Я тебя не вижу.
– Я слева от тебя.
Игнат дернулся вперед, пытаясь заглянуть за покатый бок корпуса их корабля, и стукнулся блистером о стекло иллюминатора. Стасик, видимо, стук услышал.
– Наружу выглянуть не получится, напарник, – усмехнулся он. – Это космос.
– Да уж, – согласился Игнат, машинально потирая перчаткой шлем.
Пока Стасик не вернется, скафандр снимать нельзя. Техника безопасности требовала, чтобы в момент выхода в скафандрах были все члены экипажа. Это космос, как сказал Стасик, с космосом шутки плохи.
– Я добрался, – сообщил космонавт. – Буду прыгать.
– Удачи.
Игнат смотрел в иллюминатор. Внутри скафандра что-то гулко стучало. Игнат не сразу понял, что слышит стук собственного сердца.
Стасик в белом скафандре появился в поле зрения внезапно. Он летел сквозь пространство, вытянув руки вперед. За ним, едва заметный, тянулся тонкий шнур провода. Космонавт двигался неестественно, на Земле люди, прыгнувшие над пропастью, выглядели иначе. Слишком равномерное движение.
Он коснулся руками поверхности «Титеристы», быстро, насколько позволял довольно неповоротливый скафандр, сгруппировался и распластался по цилиндру всем телом. Инерцией его сносило в сторону. Стасик лихорадочно молотил руками по гладкому корпусу, пытаясь найти опору. В правой руке он держал готовый захлопнуться карабин.