Заложники Света

Турчанинова Наталья Владимировна

– Что за муть? – скривился «воин».

– Откровения Эвсимандра Рийского, – невинно улыбаясь, пояснил Атэр.

– Ну и бредни!

– Это не бредни! Это то, ради чего мы все здесь собираемся. Во всяком случае, так говорит Форкий. Вот здесь Эвсимандр описывает свое видение: «Три огня загораются среди ночи. Один имеет форму меча. Другой – пирамиды, третий – чаши. Соединяясь, они заставят ночь отступить». Как ты объяснишь это?

Дейн пожал мускулистыми плечами.

– Форкий давал мне прочесть это, когда я спросил его, как мы реально можем победить демонов. Но я ни хрена не понял.

Значит, тебя он потчует теми же байками?

– Это не байки. – Атэр осторожно провел ладонью по шуршащему листу. – Я чувствую в этом какой-то смысл. Но пока не могу понять какой. «Ночь человечества». «Рассвет». Дальше сказано об утре, – времени, когда демоны отступят, теряя свою власть. «И обратятся дворцы зла в руины. И станут убежищем для летучих мышей и пауков. Гниль и тление заполнят их залы…» Потом наступит день. Как он там говорил… «Время, когда люди обретут покой. От тени и от света». Этого я не понимаю. Тенями Эвисимандр называет демонов, а светом – вестников. Все это непонятно и странно.

Дейн довольно хохотнул.

– Вот и я о том. Бред. Пойдем отсюда!

– Нет! Я хочу разобраться!

Теперь Атэр ходил, как в тумане. Едва не натыкаясь на стены. «Свет и тень, не соединяясь, встанут рядом» Свет и тень. Вестник и демон. Союз вестника и демона?.. Бред. Полный!

Еще немного, и он возненавидит Форкия, подсунувшего головоломный свиток. Нет ответов. Только еще больше вопросов.

Прояснение нашло неожиданно. Из поместья басилая [33], что в Селфосе, примчался Тамарис. Еще один демоноборец. Из привилегированных. Тех, кто не сидит в подземелье над трухлявыми свитками и не носит одежду из вонючих шкур. Сын советника человеческого правителя Эллиды. У старого учителя оказалась весьма разветвленная сеть тайных осведомителей.

Вот уж, действительно, «рассвет человечества близится», если даже дети богатых вельмож желают свободы.

– Арэлл отдают за сына императора Рэйма, – заявил Тамарис, едва успев перевести дыхание.

Атэр резко вздохнул. Общество, собравшееся в главном зале подземелья, зашикало на него, требуя тишины. Но он только злобно огрызнулся. Союз элланской царевны и наследника императора Рэйма означал защиту для Эллиды.

– Ее везут через неделю. Она будет нашей гарантией мира.

– Я хочу, чтобы ты передал ей это. – Форкий протянул Тамарису ларец, открыл его. Атэр подался вперед, чтобы лучше видеть. На черном бархате лежала красная кожаная перчатка. На правую руку.

В подземельях Трисмеса сохранились кое-какие магические артефакты. Амулеты, медальоны, пара жезлов, выпускающих безобидные струи ароматного воздуха, рог, из которого при определенных словах начинали сыпаться живые фиалки. Бесполезный хлам. Наверное, кое-что из этого жрецы древности использовали при богослужениях. Перчатка давала обладателю чувство спокойствия и уверенности в себе. Атэр пару раз примерял ее, хотя спокойствие ему было не нужно, а уверенности и так хватало. Но ее кожа была отлично выделанной, а золотое шитье на отвороте изящным. Красивый и полезный подарок для элланки, отправляющейся в Рэйм.

– Отвези это Арэлл. Я видел сон.

– Я тоже поеду, – услышал Атэр свой голос как будто со стороны.

Ему захотелось посмотреть

на царевну. Почему-то вдруг.

Арэлл Селфийскую он увидел через несколько дней. И понял, что она не должна ехать в Рэйм. Это все равно, что выдрать оливу из теплой, прогретой солнцем земли и воткнуть в жирную, вонючую топь. Она сгниет там, задохнется.

Скромно стоя в тени колонны, пока его более знатный сообщник, передавал дар невесте императора, подросток уже знал, что поедет за ней. Не с ней. Элланке запрещалось брать с собой живой груз – рабов, лошадей, собак, даже голуби попали в запретный список. Прихоть то ли демона-Повелителя Рэйма, то ли самого императора.

Атэр смотрел на девушку и в то мгновение не понимал, кого любит больше: ее или Эллиду. Они были очень похожи. Даже цветами – белое, золотое и синее. Как можно не любить ее?! Она видела те же холмы, что видел он. На ее коже оседала соль того же моря, а волосы выгорали под тем же солнцем…

Атэр «отпускал» ее, только потому что их стране нужна свобода. И они оба понимали это. Но он сразу поедет следом. Одна она не выживет в Великом Городе Некроса.

Никто из демоноборцев не смог остановить его. А Форкий, казалось, даже и не желал делать этого. Эллан поехал.

И встретился со светом и тенью. Из пророчества. Вот и не верь после этого в предсказания!

«Свет» и «тень», из союза с которыми он получал силу. И был счастлив! И строил из себя наивного дурачка, вытягивая из оборотня знания, чтобы уничтожить его же собратьев. И забирал у ангела теплую целительную магию, чтобы делиться ею с Арэлл, не дать ей сойти с ума в безумном мире.

И вот теперь: «…в тебе не живет демон. Ты сам – демон. И тебе никуда не деться от этого проклятья!»

«Нет! Это все прошлое! Тысячелетнее прошлое! – Решил для себя, в последний раз, Атэр. – Теперь я человек! У меня были родители! Был дом! Есть друзья, женщина, которую я люблю, и которую должен спасти. Я не хочу, чтобы мне напоминали о моем прошлом. Я хочу жить так, как хочу, и никто не смеет указывать мне!»

Глава 10
Рэймский волк

Тиберий снова стоял на коленях у алтаря Некроса. Перед ним, на полу, лежал меч. По лезвию пробегали огни – отражения факелов.

Гратх не чувствовал страха перед болью. Его пугала неизвестность.

Что будет потом? Демон выпьет его силы, жизнь, желания и останется пустота? Черная мгла? Или, как учили древние, придет покой? Тишина, блаженное безвременье?.. Он хочет покоя. Пожалуй, да. Хочет.

– Смертный, что ты здесь делаешь? – Из темноты за алтарем выступил демон в черных одеждах. Снова Великий турвон.

– Пришел умереть.

– И ты готов к смерти? – Демон откинул капюшон, показывая человеческое лицо с глазами, отсвечивающими желтым.

– Нет, – ответил Тиберий честно. – Не готов.

Турвон усмехнулся и жестом велел ему подняться.

– Если не готов, выполни мое поручение.

– Я дал слово Некросу.

– Я освобождаю тебя от твоего слова. Ты можешь дать империи нечто большее, чем несколько глотков силы. Встань и подойди ближе.

Тиберий тяжело поднялся и медленно приблизился. Турвон протянул ему свиток. Туго скрученный кусок пергамента, холодный и шершавый на ощупь.