Заложники Света
Шрифт:
– Ну, ничего. Я подожду. Дождусь и возьму то, что мне положено. Не так ли, моя золотоволосая?
Арэлл Селфийская была спокойна и уравновешена. Все считали ее такой. Девушки с севера Эллиды отличались твердым характером, верностью и благородством. Никто не знал, что в глубине ее души, словно маленькая саламандра, спит неудержимое бешенство. Не стоит тыкать палкой безобидную на первый взгляд, огненную ящерицу, просыпаясь, та становится жестока и свирепа.
– Клавдий, этот дворец забит золотом до самой крыши. Жемчуг Лоллы
– Арэлл. Дорогая моя, боюсь, ты по-прежнему не понимаешь. Эта роскошь оправдана. Всеми нами правят демоны. Мы ничто перед ними, беспомощны и жалки. Что мы можем им противопоставить в глазах того же самого народа. Позволь, я напомню тебе древнюю легенду о старых богах. Они были прекрасны, вечно молоды и жили в золотых чертогах. Мы – как эти древние боги в глазах простых людей.
Он повел рукой величественным, отрепетированным жестом. Маленькая саламандра в душе Арэлл тут же подняла голову.
– Твой народ продает себя в рабство, чтобы не умереть от голода. Пшеница не растет на болоте, там даже ячмень еле вызревает, а ты требуешь 300 сиклей [7] белой муки с каждой крестьянской семьи в год! Они сами не едят хлеб, но отдают его тебе! Твоим демонам! Ты не бог, Клавдий! Ты ничтожество!
«Сейчас он меня ударит!» – с тихой злостью подумала Арэлл и представила, что как только это произойдет, она схватит вон ту золотую чашу с виноградом и с размаху, с наслаждением, швырнет ее в сытую, гладко выбритую физиономию Клавдия. А потом… Ей не удалось додумать, что будет потом. Жених сдержался, проглотил оскорбление, улыбнулся побелевшими от бешенства губами.
– Я понимаю, дорогая. Тебе трудно привыкнуть. У вас же там… ну, там, откуда ты… все очень просто. Рабы едят за одним столом с хозяевами. Спят в одной комнате. А кое-кто до сих пор поклоняется этой ужасной богине плодородия. И все же тебе придется вести себя достойно твоего теперешнего положения. Забудь свою деревню. Не будь столь вульгарной.
Клавдий развернулся и пошел прочь из покоев. На выходе ему все-таки удалось отвести душу. Молчаливый неподвижный телохранитель-тень Арэлл стоял у двери. Сын императора замедлил шаг, размахнулся и влепил ему пощечину, все еще зудевшую в руке. Гай не пошевелился, пустые глаза его по-прежнему ничего не выражали. Удовлетворенный, Клавдий поправил ободок перстня на пальце и удалился.
Дальше все было почти так, как представляла себе Арэлл. Девушка схватила чашу и швырнула ее в стену. Золото зазвенело по полу, виноградный сок потек по перламутру стен.
– Ничтожество! – повторила она. Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я приношу свои извинения, Гай. Лудий Клавдий сегодня не в духе.
Молодой человек молчал. Лицо его под полибийским шлемом с высоким плюмажем казалось совершенно непроницаемым.
– Гай! В этом дворце достаточно статуй! Поговори со мной!
Телохранитель-тень
– Вы можете пораниться, госпожа.
– Значит, ты защищаешь меня и от себя самого?
Он выпустил ее запястье, но не замер вновь неподвижной величественной статуей, продолжая смотреть на Арэлл. Живые глаза на живом лице. А она слишком устала от статуй.
– Вы смелая женщина, – сказал он неожиданно.
– Я? Почему?
Он не ответил, посчитав, видимо, что и так позволил себе недопустимую вольность. Заговорил со своей госпожой.
– Нет, подожди, не замирай снова. Давай поговорим. Почему ты решил, что я смела? Только из-за того, что злю Клавдия? Но это не смелость. – Отчаяние.
Гай молчал. Можно было подумать, он внезапно потерял слух и голос одновременно.
– Условности. Сплошные условности. – Арэлл подобрала с пола маленькую кисточку винограда и задумчиво повесила ее на одну из пластин лорики Гая. Прямо на грудь. – Это тебе орден. За доблестное молчание.
Уголки губ телохранителя чуть дрогнули. Значит, долго не продержится. Девушка довольно рассмеялась, оторвала от веточки виноградный лист и украсила им плюмаж шлема. Для этого пришлось приподняться на цыпочки. Отступила на шаг, полюбовалась своими трудами. Телохранитель постепенно превращался в древнего бога виноделия, украшенного плодами и листьями. Остается найти подходящий жезл вместо копья. Улыбаясь, Арэлл отвернулась.
– Госпожа, можно задать один вопрос?
– Можно.
– Ваши волосы… это настоящий цвет?
– Да. Настоящий.
Свободные граждане великого Рэйма почти все были темноволосы. На длинные золотистые локоны Арэлл знатные рэймлянки смотрели с тихой завистью. Им, чтобы получить цвет такой чистоты приходилось красить свои косы сложными составами из трав и отбеливать их на солнце.
– Еще вопросы, Гай?
– Больше вопросов нет. Но есть один совет.
– Совет?!
– Предостережение. Будьте осторожны, когда говорите в этом дворце о демонах.
– О демонах? Что ты имеешь в виду? Я говорю о них то же самое, что и все остальные.
Но он замолчал и теперь надолго. Напрасно Арэлл, уже сердясь, требовала объяснений. Гай, видимо, решил, что и так сказал слишком много.
…Во дворце было пятьдесят жертвенников. Тридцать малых и двадцать больших. Под ними постоянно тлели угли, а над чашами вился красный дымок – тонкие струйки, похожие на жадные раздвоенные языки. Особые рабы, одетые в передники из красной кожи, с волосами, смазанными маслом и посыпанными золотой пылью, следили за тем, чтобы демонический огонь не оставался без пищи.