Заложники удачи
Шрифт:
– Мы дадим Карьеру некоторые преимущества. Я не прошу у него что-то за просто так, – сказал Тодд все так же весело, выпустив облачко голубого дыма. – Мы ему честно расскажем об аукционе, но дадим ему исключительные права. Он дает нам письменное предложение сейчас, а взамен получает право давать любые цены на аукционе. Это ставит его в преимущественное положение. Он может просто сидеть на аукционе, зная, что, как бы ни повысилась цена, он может повысить ее на пять процентов и получить «Палому Бланку». Это его полностью успокоит.
Хэнк налил себе еще пива в кружку и поставил бутылку под стол.
Чувствуя, что он с ним не согласен,
– Что тебя беспокоит?
– На первый взгляд, ничего особенного. Это только справедливо будет, поступить с ним таким образом, я так думаю, но Карьеру это не понравится. Он будет до ужаса испуган аукционом.
– И что? Если этот жадный негодяй сделает нам сейчас соответствующее – благородное – предложение, тогда никакого аукциона не будет. Он может купить это место сейчас по нормальной цене. А может остаться на своей позиции в девять миллионов и занять преимущественную позицию на аукционе. Пусть выбирает. Я думаю, что для него это замечательная сделка, – усмехнулся Тодд. – А кроме того, у нас есть еще другой парень, Рус. У него есть связи с крутыми мужиками. Представь, как они среагируют на наше телевизионное шоу? – Он широко раскинул руки, словно хотел обнять весь мир. – Это просто невероятно, Хэнк. Я думал, что мы без последней рубашки останемся, а мы можем еще какую-то прибыль получить.
Хэнк уставился в ночное небо, словно ища там Бога. Он даже сложил руки вместе, словно собирался молиться.
Чувствуя облегчение оттого, что тревога ушла с лица Хэнка, Тодд все еще ощущал свою вину из-за того, что вызвал эту тревогу. Поежившись в своем кресле, он начал:
– Я знаю, что это значит для тебя, Хэнк. Скажем прямо, я знаю, что «Палома Бланка» – это твое детище. Ты нашел это место, ты даже купил его еще до того, как мы стали партнерами. Потом ты нашел настоящего архитектора и трудился вместе со строителями. Ни одно решение на строительстве не принималось без твоего участия!
– Но это была моя сторона контракта. Мои обязательства…
– И ты это сделал как надо. «Палома Бланка» действительно твое творение. Поэтому я могу понять…
– Постой, – Хэнк протестующе поднял руки. – Я разве когда-нибудь говорил, что хочу владеть отелем всю свою жизнь? Мы ведь всегда собирались продать его, верно? Достроить его и продать. В этом ведь и состояла наша идея? Так сейчас мы одним ударом покончим со всем.
Тодд посмотрел на него с удивлением. Они часами говорили о том, как построят «Палому Бланку», откроют ее, будут финансировать, но, насколько он помнил, они никогда не говорили о том, сколько времени они будут владеть ею.
– Я хочу сказать тебе, – усмехнулся Хэнк, не своей обычной усмешкой, но все-таки усмехнулся. – Я получал удовольствие, организуя здесь строительство. Правда. Но я не хотел владеть гостиницей. Я и так уже устал от своего ресторана, я бы и от отеля устал. Я хочу, чтобы все развивалось, было в процессе, не стояло на месте. Вчера вечером один парень в ресторане предлагал мне одно местечко на Сейшеллах, которое может быть очень дешевым…
– Бог мой! Ты еще раз хочешь пройти через это? – Тодд откинулся на кресле в изумлении. – Тебе нравится делать это?!
Не отвечая, Хэнк встал, пошел в бар, притащил оттуда табуретку, похлопал по карману в поисках сигарет, вытащил одну и закурил. Потом он сел на табуретку и повернулся к ним лицом. Что-то в его лице снова обеспокоило Тодда. Усмешка исчезла с его лица, и на нем появилось то же самое выражение
– Я должен тебе сказать кое-что, – начал он. – Я собирался тебе сказать, как только пришел, но вы мне не дали.
Инстинктивно Тодд испугался того, что может произойти. Ему захотелось напомнить Хэнку об этой хорошей новости, снова возвратить атмосферу надежды и оптимизма, но он молчал, вздрагивая от возможности новой катастрофы.
– Ну что? – спросил он его со страхом.
– …правда в том, что я весь день чувствую себя виноватым.
– Ты? Ты чувствуешь себя виноватым?
Хэнк кивнул.
– Понимаешь, я всегда полагал, что смогу сделать это. Ты знаешь, найти место, нанять архитектора, работать со строителями и создать развивающееся дело – это мой конек. Это было нечто, в чем я всегда считал себя специалистом…
– Ты и есть специалист, – перебил его Тодд. – Ты доказал это.
– Но ты не знаешь, что я обсуждал дело с несколькими парнями, прежде чем заключил контракт с тобой. – Избегая взгляда Тодда, он начал искать пепельницу и увидел ее в баре, встал, принес ее и поставил рядом с собой. Когда он снова сел, то сказал: – Лучший процент от сделки с ними был около пятнадцати, и я сказал: хрен с ними, я заслуживаю большего, мне нужно пятьдесят процентов. В конце концов, как ты и сказал, я заключил эту сделку, нашел архитекторов и все остальное. Мне нужна была половина. Вот что я сказал себе. А правда в том, что я пожадничал. – Первый раз за все время он посмотрел Тодду прямо в глаза. – Деньги всегда были говенной стороной дела. Я это знал еще до того, как мы начали, но я вроде как втянул тебя в это. Я всегда ожидал, что ты вернешься и скажешь, что единственный путь набрать деньги – это созвать консорциум и поделить пирог. Но ты сам что-то понимал в зарабатывании денег и потом, вот… – он пожал плечами. – Когда ты сказал, что связался с теми людьми в Париже, я молчал. – Он смотрел на Катрину с просьбой о понимании или даже прощении. – Если кого-то и винить за это дерьмо, в котором мы оказались, так это меня, за то, что я был таким жадным. Если бы я не настаивал на пятидесяти процентах, все было бы по-другому.
Тодд был слишком удивлен, чтобы говорить. В другом настроении, в других обстоятельствах, он, может быть, и почувствовал бы, что его подвели, даже предали, но его первой реакцией было облегчение, а не гнев.
– Мы заглотнули больше, чем смогли прожевать, вот и все, – сказал он. – Мы оба были жадинами. Я не жаловался на получение пятидесяти процентов, правда же? Тем не менее, что произошло, когда с деньгами начались проблемы? Ты продал «Мечту американца». Это не было частью начального контракта. А также подключение доходов с… «Вороньего гнезда».
– Я ведь не полное дерьмо, – резко проговорил Хэнк, он выглядел оскорбленным. – Я видел, через что тебе приходилось пройти. Конечно, я продал «Мечту американца». Каждый цент, который я получил с этого, пошел в это…
– Ну и вот, – перебил Тодд, пожав плечами. – Пятьдесят на пятьдесят. – Он мимоходом посмотрел на Катрину, боясь, что признание Хэнка откроет старые раны.
Но Катрина улыбнулась.
– Суть в том, что мы продаем ее. Вот и все, что имеет значение.
– Точно, – сказал он, соглашаясь, прежде чем посмотреть на Хэнка. – Спасибо, что подсказала мне. Это делает меня менее виноватым.