Заманчивая мишень
Шрифт:
А Годфри Грант прямо-таки возненавидел эту большезубую девицу.
Падение Гранта началось с того, что недоумки, подкупленные ее соперницей, расшибли фигуристке колено. Весь мир сразу же проникся к ней сочувствием. Америка не могла забыть ее слезного, печального, жалобного "Почему я?", пока она чудесным образом не оправилась настолько, чтобы бросить вызов своей сопернице в Лиллехаммере.
Годфри Грант аплодировал ей, хотя она завоевала лишь серебряную медаль. По крайней мере она втоптала свою соперницу в грязь. Или
Когда встречающий-контролер на другой день подошел к Гранту и сообщил, что он будет сидеть рядом с ней на послеолимпийском параде в "Мире Сэма Бисли", Грант пришел в неописуемый восторг. То, что на нем будет полиуретановый костюм мыши, не имело значения. Ведь он на глазах всего мира станет купаться в лучах славы этой фигуристки! Не важно, что только его девушка и ближайшие родственники знают, кто именно одет в костюм мыши.
Наконец великий день наступил, и злосчастная фигуристка села с мышью-водителем в красно-розовую машину, чтобы совершить круг почета по Волшебной деревне.
Все камеры были направлены на них, а они приветственно махали кричащей толпе. Замечательно!
Однако какой-то идиот из отдела рекламы установил в машине микрофон, а эта чертова фигуристка с чеком на два миллиона долларов от Сэма Бисли, болтающимся на ее плоской груди ледовой принцессы, видимо, оказалась не в настроении.
– Отсталый город, - пробормотала она на весь мир.
– Даже не верится - я сижу рядом с громадной мышью, и люди воспринимают это всерьез. Смех, да и только!
Годфри Грант побледнел под мышиной головой. Он знал, как дорожит престижем его строгое начальство. Поэтому решил легонько толкнуть фигуристку локтем в бок.
Не больно толкнуть. И шепотом посоветовать сдерживаться, пока она в гостях у Сэма Бисли.
К сожалению, мышиная голова ограничивала боковое зрение. И легкий толчок под ребра обернулся ударом в висок.
Фигуристка, вскрикнув, выпала из машины прямо под копыта тяжеловозов, те размозжили ей пальцы на руках, сломали зубы и, что хуже всего, раздробили ту коленную чашечку, на которой недоумок с железным прутом не смог оставить даже вмятины.
Карьера фигуристки закончилась.
Карьера Годфри Гранта у Сэма Бисли тоже должна была бы закончиться.
Когда его вызвали к контролеру. Грант думал, что с него снимут голову. Мышиную. И уволят.
Голову с него действительно сняли. Однако не уволили, а перевели в униподвал, последнее звено в цепи предприятий питания.
– Вы меня не увольняете?
– удивился он.
– При других обстоятельствах тебя вышвырнули бы вон через минуту, прорычал контролер.
– Но тебе повезло. Микрофон уловил хныканье этой сучки, и его явственно услышали аж в Токио!
– Вот потому-то я и толкнул ее локтем, - стал оправдываться Грант. Чтобы она молчала. Знал, компании не понравится, если люди услышат. Пропадала вся
– Мало того, - резко ответил контролер, - что торжественность была испорчена, эта сучка еще и подает на нас в суд. Камеры все зафиксировали, так что, видимо, она утроит свой гонорар за эту дурацкую поездку.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Босс все видел и слышал. Он считает, что за такие слова раздробленной коленной чашечки мало. Сказал даже, что жаль, лошади не раздробили обе, не обеспечили ей инвалидной коляски.
– Потому меня и не уволили?
– Потому тебя и не уволили, - ответил контролер, вручая Годфри метлу на длинном черенке.
– Теперь отправляйся подметать.
И Годфри Грант отправился. Год с метлой в руках не привил ему любви ни к этой работе, ни к Утилдаку, ни к языкастым неблагодарным фигуристкам, однако в эти тяжелые времена приходилось держаться за любую работу к тому же на жаре, в окружении надоедливой детворы встречающим приходилось несладко.
В Утилдаке по крайней мере было прохладно, тихо и почти ничего не случалось.
Поэтому Грант удивился, когда белые лампы на потолке внезапно пожелтели. Такого он еще ни разу не видел. Секунду спустя они стали оранжевыми, и двери секции начали закрываться.
Лампы окрасились красным, раздался гудок.
– Что произошло?
– спросил Грант группу охранников, направлявшихся в его сторону.
– Вторжение.
– Кто-то хочет пролезть бесплатно?
Старший группы остановился.
– Обращаться с пистолетом умеешь?
– С пистолетом?!
Старший вручил Гранту автоматический пистолет с отштампованным на рукоятке силуэтом мыши.
– Смотри, не появится ли человек с широкими запястьями, в тенниске. Как увидишь его, сразу стреляй.
– Стрелять?
– пробормотал Годфри Грант.
– Кто сумеет пролезть в Утилдак, чтобы спровоцировать стрельбу?
Старший группы не ответил. Охранники рванули дальше, да так, словно находились на палубе авианосца во время атаки с бреющего полета.
Годфри Грант заткнул пистолет за пояс и снова стал сметать мусор, периодически падающий из гнезд потолочных пневматических терминалов.
Работа его заключалась в том, чтобы сметать мусор на лоток пресса. Проще было бы отправлять все прямо под пресс, однако наверху находился "Мир Сэма Бисли". С мусором падало все что угодно. Часы. Бумажники. Пистолеты. Лекарства. Даже капризные сестренки, не пускавшие старших братьев к пиратам с Багамских островов.
Поэтому Годфри Грант орудовал метлой, высматривая в мусоре ценности и путавшихся под ногами детишек.
Когда сверху свалилась пара мокасин, а вместе с ними и высокий, худощавый мужчина с широкими запястьями и самыми страшными глазами, какие только видел Годфри Грант, он выронил метлу и, заикаясь, пробормотал: