Замечательные чудаки и оригиналы
Шрифт:
Куракин был большой педант в одежде. Каждое утро, когда он просыпался, камердинер подавал ему книгу вроде альбома, где находились образчики материй, из которых были сшиты его великолепные костюмы, и образцы платья; при каждом платье были особенная шпага, пряжки, перстень, табакерка и т.д.
Однажды, играя в карты у императрицы, князь внезапно почувствовал дурноту: открывая табакерку, он увидал, что перстень, бывший у него на пальце, совсем не подходит к табакерке, а табакерка не соответствует остальному костюму. Волнение его было настолько сильно, что он с крупными картами проиграл игру; по счастью, никто, кроме него, не заметил ужасной небрежности камердинера.
В Александровское время, когда сам император ездил в одну лошадь, когда исчезли богатые экипажи и обложенные галунами ливреи, в Петербурге только один Куракин сохранял прежний екатерининский обычай и ездил в вызолоченной карете о восьми стеклах цугом
Князь Куракин во всю свою жизнь не оскорбил никого: отличительная его черта была - за всякую безделицу быть благодарным.
С благоговением он хранил у себя стол, за которым провел лучшее время своей жизни, обучаясь вместе с Павлом Петровичем.
Куракин Алексей Борисович (1759-1829)
Куракин умер в 1818 году, в Веймаре; тело его перевезено и погребено в Павловске. Императрица Мария Федоровна воздвигла ему памятник с надписью: «Другу супруга моего», а брат его, Алексей Борисович, бывший тогда министром внутренних дел, подле церкви, где был похоронен князь, выстроил дом для инвалидов.
Этот Куракин жил тоже пышно, но отличался необыкновенною гордостью. В его имении Орловской губернии Малоархангельского уезда был целый штат придворных - полная пародия на двор. Были даже чины полиции: на кладбище сельской церкви села Куракина посейчас ещё целы могилы куракинских крепостных полицеймейстеров и камергеров.
При дворе князя соблюдался самый строгий этикет и нередко даже родная его дочь дожидалась выхода князя по пяти и более дней. Дочь его была замужем за графом Зотовым; она выведена в романе «Война и мир». Роскошный деревенский дом князя Куракина был в пятьдесят комнат, с залами в два света, галереей в помпейском стиле и со всеми затеями былого барства.
В конце шестидесятых годов эта диковинка конца XVIII века была в неделю сломана каким-то молодым управляющим. Одного железа было продано из него более, чем десяток тысяч пудов, и место, где он стоял, было распахано под коноплянник. Золотые кареты и разные портшезы были тоже уничтожены управляющим, как ненужные вещи, занимающие только место в сараях. Этому погрому очевидцем был пишущий эти строки.
ГЛАВА XI
В старину в Москве и Петербурге был известен остряк П.М. Лунин [106] , замечательно падкий на разные ордена, которыми, впрочем, он самовластно себя жаловал. После многолетнего пребывания заграницей, возвращается он в Москву. Генерал-губернатор, старый его приятель Д.В. Голицын приглашает его на большой и несколько официальный обед. Перед обедом кто-то замечает хозяину дома, что у Лунина какая-то странная орденская бутоньерка на платье. Князь Голицын, очень близорукий, подходит к нему и, приставив лорнетку к глазу, видит, что на этой пряжке - звёзды всех российских орденов, не исключая и георгиевской. «Чем это ты себя, любезнейший, разукрасил?» - спросил его князь с улыбкой. «Ах, это дурак Николашка, камердинер мой, всё это мне пришпилил».
– «Хорошо, - сказал князь, - но всё же лучше снять». Разумеется, так и было сделано.
106
Лунин Петр Михайлович, генерал-лейтенант, родной дядя декабриста М.С. Лунина.
Вся фамилия Луниных отличалась большими странностями, даже женщины из этого рода были большие чудачки. Так одна из близких родственниц вышеназванного Лунина во время нашествия Наполеона на Москву осталась в столице и во все время его пребывания там ничего не боялась и разъезжала то и дело по городу цугом. Она была пожилая женщина и очень богатая. И только что бывало услышит, что мы одержали какую-нибудь победу над неприятелем, велит заложить свою карету, сама разрядится как только возможно, приедет на какую-нибудь площадь и машет платком из окна лакею, приказывая остановиться. «Стой, стой!» Народ сбежится смотреть, что за диковинка такая сидит
Риччи Екатерина Петровна (1787-1886)
В Петербурге в эти же годы проживала m-lle Лунина [107] , про эксцентричности которой в столице ходило очень много рассказов. Злословие про эту барышню тогда почти не знало границ.
Лунина была львицей большого света. Она не была красавица. Лунина много путешествовала с матерью, была во Франции и Германии, знала хорошо музыку и обладала прекрасным голосом. В Париже в салоне королевы Гортензии [108] она имела такой успех, что Наполеон просил её петь в дружеском кружке в Тюильри. Этого было достаточно тогда, чтобы имя её сделалось знаменитым. Жила она в Петербурге, в нижнем этаже дома князя Гагарина на Дворцовой набережной. Рассказывали, что однажды рано утром император, совершая свою любимую прогулку по набережной, увидел, как кто-то вылез из окна нижнего этажа её дома. Потом через обер-полицмейстера он послал сказать хозяйке квартиры, чтобы она остерегалась, потому что ночью к ней могут влезть и похитить все, что у ней есть драгоценного. Рассказ этот в Петербурге повторялся со многими вариантами.
107
Лунина Екатерина Петровна (1787-1886), дочь П.М. Лунина, жена гр. М. Риччи.
108
Гортензия-Евгения (1783-1837), королева голландская.
Хотя у Луниной были живы отец и мать, в петербургском обществе все говорили: салон m-ll Луниной. Лунина вышла в Италии замуж за какого-то певца Риччи [109] . Но этот дуэт окончился неудачно. Она в сороковых годах проживала в Москве, в большой бедности, страсть к пению стала причиною её разорения.
Но кто был замечателен по странностям из Луниных, так это декабрист Михаил Лунин [110] . Он слыл за чрезвычайно остроумного и оригинального человека. Тонкие его остроты отличались смелостью, хотя подчас и цинизмом, но это ему, как и его бесчисленные дуэли, сходило с рук. Эксцентричность Лунина во время его военной службы доходила до невозможности: так, будучи молодым кавалергардским офицером, он побился об заклад, что проскачет нагим по Петербургу - и выиграл пари.
109
Граф Миньято Риччи (1792-1860 или 1877), поэт, переводчик, певец-любитель.
110
Лунин Михаил Сергеевич (1783-1845), полковник.
Лунин сперва служил в кавалергардском полку, но колоссальные долги заставили его покинуть службу и уехать заграницу. Здесь он сделался католиком и проживал в Париже, на чердаке, перенося всякие лишения, давая уроки и трудясь над трагедией «Лжедмитрий». Это произведение Лунин написал на французском языке, который знал лучше родного, вследствие тогдашнего воспитания.
По смерти своего отца он неожиданно сделался владельцем громадного состояния, приносившего ежегодно более 200 тысяч дохода. Он возвратился в Россию тем же манером, как и уехал из нее - не испросивши дозволения на возвращение, так как не считал себя беглецом. Он сел просто на корабль, прибыл в Петербург и отправился прямо без доклада в кабинет к князю Волконскому, жившему в Зимнем дворце [111] . Волконский, увидев внезапно Лунина, просто остолбенел.
111
Волконский Петр Михайлович (1776-1852), светлейший князь, генерал-фельдмаршал, министр.