Замедленное падение
Шрифт:
— Какой же я дурак, — прошептал он, и в голосе его звучало такое искреннее раскаяние, такая злость на самого себя, что Пауль как-то разом оттаял, опустил руки и невольно шагнул ближе. — Это я виноват. Если бы я не полез в кучу этих тварей. Я же знал… — он скривился, едва не плача.
— О чём знал? — снова холодея, спросил Пауль.
— Что Айви до смерти боится крыс, — глухо ответил Адам. — Что она ничего не сможет сделать, если они до неё доберутся. Надо было или оставаться с ней рядом, или тебя предупредить…
— Да уж, — выдохнул Пауль. — И что теперь?
— Укусов тридцать, — Адам опустил голову, — не смертельно, но заживать будет долго. И тяжело. Надеюсь, антибиотики не просроченные…
— А насчёт нейрочумы… — у Пауля пересохло в горле, и он кашлянул и сглотнул.
— Не будет у неё нейрочумы, — хмуро отозвался Адам. — Не переживай.
— Да почему ты так уверен? Откуда ты, чёрт дери, знаешь? — Пауль снова начал заводиться.
— Просто знаю, и всё, — тяжёлым металлом блеснул из-под светлых бровей «щеночка» взгляд сына Идри — и тут же скрылся, сменившись обычным растерянно-жалобным выражением. — Я точно знаю, но откуда — не могу рассказать. Прости, Пауль. Я понимаю, что ты мне ни черта не доверяешь, я и сам себе не доверяю, что уж тут… Но насчёт Айви — это совершенно точно.
— Она и сама знает, что ей не угрожает вирус? — Пауль прищурился.
— Думаю, она догадывается, — медленно произнёс Адам. — Точно знать она не может. А вот я — могу.
Стало душно. Пауль со свистом вдохнул полной грудью и закашлялся.
2.5
***
Шорох, писк, сухое поскрёбывание. Как шум накатывающей волны, несётся на Айви слитый в единое звуковое полотно негромкий топоток тысяч лапок. Влажно поблёскивающие носы, ртутные капельки глаз, лоснящаяся чёрная шерсть, голые розовые хвосты…
Вот она — смерть. Вот это смерть, а не ваша смешная нейрочума.
Крысы быстро и легко уничтожат вас. Они окружат вас, облепят ноги, вскарабкаются по одежде, вопьются сквозь ткань в тело и начнут рвать его острыми, как иглы, зубами. Вы будете стряхивать их, но на месте каждой твари мгновенно возникнут три, пять новых… Писк, шорох, хруст. И ваши дикие, нечеловеческие вопли.
И польётся кровь. Горячая, остро пахнущая железом и вашим страхом.
И этот запах привлечёт новые полчища крыс из недр лабиринтов. Все подземелья набиты крысами. Не эорда здесь хозяева. И не Незримые.
Это царство крыс. Это их гнездо. Людям тут не место.
Здесь люди — лишь пища.
Белеют где-то в темных пыльных тоннелях дочиста обглоданные кости…
«23 октября. Вернулся Дрейк. Невменяем, непрерывно кричит. Не понимаю, как он вообще нашёл дорогу назад. Штанины комбинезона разорваны, в крови. Хромает и не даёт себя осмотреть. Вколол ему последнюю дозу транквилизатора. Едва подпустил к себе со шприцом. Сильная тошнота, сухие позывы. От воды отказался. Транк. подействовал через 15 мин. Отключился.
Очнулся через час, рассказал, что произошло. Теперь я понимаю, почему его тошнило. На них с Лестер напали
Айви рывком села и перегнулась вбок, давясь горькой слюной. В желудке было пусто, желчь поднялась к горлу, но всё же отступила. Айви глубоко задышала, но через пару вдохов сорвалась на стон.
Изодранные крысами ноги жгло как огнём. И не только ноги. Айви казалось, что у неё болит каждый нерв во всём теле. А от резкого движения боль ещё усилилась, и девушка хрипло закричала.
Чьи-то руки надавили на плечи, принуждая опуститься на подстилку. Айви инстинктивно сопротивлялась — боль не давала толком осознать происходящее. Кто-то выкрутил ей руку, сжал. Сгиб локтя кольнуло.
— О, ты и так умеешь… — произнёс знакомый голос.
Боль уплывала, медленно и неохотно, но всё же отдалялась, словно её отгораживало от сознания слоями ваты. Один за другим… Наконец мучительное, дёргающее жжение притупилось достаточно, чтобы девушка смогла сфокусировать взгляд.
Над ней сидел Пауль с перекошенным от ярости лицом. Над его плечом маячила перепуганная физиономия Адама.
— Оклемалась? — с непонятной злостью спросил бывший лучевик. — Вот и отлично. А теперь рассказывай.
— С-што? — пересохшие губы и обожжённая желчью гортань отказывались издавать членораздельные звуки.
— Что у тебя там вышло с крысами. Почему ты боишься крыс, но не боишься нейрочумы. Кто ты, чёрт тебя дери, такая! — рявкнул Пауль.
Адам схватил его за плечо.
— Не ори ты на неё! Она же еле живая! Потом…
— А ты заткнись пока, мутант грёбаный! — зло ощерился Пауль, мотнув головой. — С тобой разговор будет позже. Отдельный. И приватный, — двинув плечом, он оттолкнул Адама, стоящего у него за спиной на коленях. Парень потерял равновесие и шлёпнулся на задницу.
— Итак, — глаза Пауля опасно заблестели. — Я очень внимательно слушаю.
Айви опешила. Что это на него нашло?
— Т-ты чего? Ты не… — она осеклась. Можно ли спрашивать человека, находящегося под воздействием галлюциногенного газа, не находится ли он под воздействием галлюциногенного газа?..
— Я — не, — усмехнулся Пауль. — Я, похоже, единственный из троих пока ещё «не». Рассказывай. Хватит с меня этих ваших грёбаных эордианских тайн!
— Каких ещё эордианских…
— Я сказал ему, что у тебя не может быть нейрочумы, — подал голос Адам. Айви вздрогнула.
— Ты-то откуда это знаешь? — вырвалось у неё.
— Ты сама сказала, что тебе ни разу не ставили ни ребакт, ни террум, — тихо отозвался Адам.
Пауль резко развернулся к нему.
— А причём тут…
— При всём, — Айви наконец поняла, чего от неё хочет лучевик. Ну что ж, пора раскрывать тайны. Во-первых, это может помочь — непонятно, правда, чем, но на всякий случай лучше поделиться всей информацией. А во-вторых… Скрывать больше незачем. Терять уже нечего. Кажется, они только что миновали точку невозврата.