Замена
Шрифт:
Уроки. Мне предстояли занятия – после бессонной ночи, после убитой боли и убитого сна. Меня ждал шум классов, в гомоне которых можно попытаться взять реванш. Карточки с конспектами лежали на столе, я видела их, словно они светились шуршащим светом.
«Кофе, – решила я, разматывая одеяло. – Кофе и линзы».
– Что такое роман?
Класс выжидательно молчал. Вопрос ушел в пустоту, но это и не страшно. Кто-то переглянулся, кто-то еще толком не вошел
– Юмико, какие романы ты читала?
Она быстро поднимается, и даже в этой скорости – вызов. Она знает, что я видела порхание пальцев по сияющему экрану. Я знаю, что она знает это. Бесконечные зеркала педагогической ситуации.
– «Аромат» Зюскинда, Витглиц-сенсей.
Юмико умна и точна, она выговаривает звук «л» и всю мою фамилию. А еще – обсуждение «Аромата» вызвало бурные обсуждения на уроке. Потревоженной выпускнице не терпится мне досадить.
И именно это мне и нужно.
Класс уловил бунт. Сейчас светотень перераспределяется, и кто-то займет оборону вокруг меня, кто-то вспомнит прошлый мятежный урок. Кто-то захочет выспаться.
– Хорошо, Юмико. Почему ты считаешь, что это роман?
Я уже видела ответ – первый, очевидный ответ, который рвался с ее губ – маленьких, тонких губ будущего топ-менеджера. Ей не нужна литература, она просто хочет быть лучшей. Не без оснований, но и не без труда.
Как раз поэтому она не унизит себя тем самым очевидным ответом: «Потому что так написано в учебнике».
– Это крупное произведение, – сказала Юмико. – Больше, чем повесть…
Уже задумчиво – хоть это вижу только я. Все еще с вызовом – и это развлекает всех. Много лидеров, много звезд, много болезненно высоких самооценок.
Много зависти. На целую крупную повесть.
– Хорошо. «Подземка» – это повесть или роман?
Пока Юмико недоверчиво смотрела на меня, в классе произошло еще несколько событий. Главное, конечно, то, что дети начали втягиваться в игру.
Утро оживало. Я видела это так же ясно, как спрятанные улыбки, как ощущение сокровенной мысли, о которой мечтают многие и многие: «Учитель ошиблась».
– Мисс Витглиц, Мураками написал рассказ с таким названием.
Это Стивен. И он, пожалуй, не со зла, он искренне меня исправляет, но это крепкий удар по плотине.
– Все верно. Рассказ. Тот самый, который меньше, чем повесть. Та самая, которая меньше, чем роман. Ощущаете?
Они ощущали, а мне было немного неловко за маленькое невинное reductio ad absurdum [4] .
– «Пинбол-1973» – это роман по отношению к «Слушай песню ветра». Напомните мне, что из пары «Игра в бисер» и «Парфюмер» будет считаться романом?
4
Сведение к абсурду (лат.)
Объем
«Помни о своей синестезии».
И я помнила.
– Вы не придете к пониманию романа, считая килобайты.
Разбить их. Сломать. Выпускники – это гордецы, и работать с ними нужно будто впервые, нужно докопаться до самого дна, не полагаясь на уверенность: я тебя знаю – ты меня знаешь. Меня «ведет» симеотонин, мне хорошо и обманчиво без боли, и тикают часы, обозначая, что еще минута прошла зря.
И еще. И еще.
Не пережать. Не смолчать.
– В повести одна сюжетная линия, – сказал Сергей. – А в романе несколько.
Он сейчас надежда на реванш, надежда целого обиженного класса, и мне нужно снова следить, снова держать весь свет в комнате, всю его игру. Это так несложно, когда…
Впрочем, эти мысли лишние. Лишние, навязчивые, будто я хвастаюсь сама перед собой.
Я не буду думать, я просто смягчу нажим.
– Хорошо, Сергей. А что вы скажете о герое романа?
Он не такой, как все. Он сын своего времени. Он…
Гипотезы, гипотезы, гипотезы. Они не гадают, они предполагают, идут по проторенной Сергеем тропе – ко мне. И мне впервые нужен не тот, кто отзовется, а тот, кто промолчит. Тот, кто понял, ради чего все это: ради чего эта осень, зачем лицей, почему я задаю вопросы, почему дымоуловителей так много, а около туалетов мобильники теряют сеть.
Мне нужен ускользающий синий след. След, который бежит прочь, стремясь сохранить свою тайну. Тайну не-человека, который пытается устоять на грани. Посидеть на двух стульях, побыть ни одетым, и ни раздетым.
– Устное эссе. Тема – «Человек или больше своей судьбы, или меньше своей человечности». Материал – прочитанные романы. Время подготовки – пять минут.
– А объем, мисс Витглиц?
Нетерпение. Лень. Плохо – во всех смыслах. И хорошо для тебя, Карл, будущий гениальный экономист.
– Стандартный. До двухсот слов.
…Выходя из класса, я открыла дверь прямиком в оглушительный свет. В рану туч заглядывало солнце, превращая немытое коридорное окно в пожарище. «…Подавить звон в ушах, остановить тянущуюся к голове руку».
– Ты какая-то бледная, Соня, – сказал Джин Ким и, похохатывая, пошел дальше.
В коридоре было много плотных теней – безликих, сосредоточенных на том, чтобы не заснуть после первого урока. У меня был минус один класс, плюс один бесплодный отчет, и взятый у боли кредит стал казаться еще чуть менее оправданным. Я ощущала покалывание солнечной ласки на щеке, в суставах было так легко, словно их не существовало.
Я посмотрела вслед физруку и улыбнулась.
– Готова?