Заметь меня в толпе
Шрифт:
— Ты уверена, что глаза у этого парня были цвета ультрамарина?
— Э-э?
— Скажи, ты уверена? Ты точно видела?
— Ну, не знаю, — она остановилась. — Ннаверное, все-таки показалось. Таких глаз не бывает. Может, солнце так упало?
— Мне надо вернуться!
— Что? Куда?
Софи схватила меня за руку.
— Мне нужно вернуться на мост!
— Зачем?
— Я должна еще раз увидеть этого парня.
Вдруг это он!
— Ты сдурела?! Чтобы меня там еще раз ограбили? И потом, мы совсем опоздали, —
— Нет, ты иди, а мне нужно вернуться.
— Eh, merde! Ну как я тебя оставлю? Пошли искать твоего сумасшедшего.
Я помчалась назад. Софи еле поспевала за мной.
На мосту странного музыканта уже не было. Его место занял продавец с лотком бижутерии.
Крепость в Праге, национальный памятник Чехии.
Традиционное блюдо чешской кухни. Говяжья вырезка в сливочном соусе, подается с кнедликами (отварное изделие из теста), брусничным вареньем и взбитыми сливками.
Средневековый мост через Влтаву, соединяющий исторические района Мала Страна и Старое Место
Ну! (перевод с французского)
Пошли! (перевод с французского)
Дерьмо! (перевод с французского)
Ну вот! (перевод с французского)
Сеть магазинов одежды.
Ч1, Глава 4
В зале библиотеки пахло пылью. Воздух был абсолютно неподвижен, как будто время в этом огромном помещении остановилось так давно, что никто уже и не вспомнит, когда. Потемневшие корешки фолиантов слились в монолит. Книги растворились сами в себе. Старая библиотека напоминала богато украшенный, вызолоченный изнутри склеп, где вечным сном спят книги.
Нашу сбитую группу провели в глубь помещения, шагов на двадцать-тридцать. Дальше идти не разрешалось. Лучи света из редких окон прорезали мутное пространство. Чудилось, стоит их задеть, сработает сигнализация.
Матеаш торжественно пробормотал задание. Мы расселись на раскладные стулья и принялись рисовать, кто сводчатый потолок, кто старинную лестницу ко второму ярусу стеллажей, кто длинную перспективу полок с деревянными спиральными колоннами.
— Нади, дай мне точилку, я свою потеряла, — попросила Софи.
Вечно она все теряла, а к вещам относилась, «как к вещам». Вчера, выронив мою любимую ручку из окна, она заявила: «А, забей! Это ж не твой друг, а всего лишь ручка.»
А если они и вправду мои друзья?.. Ну как ей объяснишь?
Я нехотя порылась в пенале.
— Держи. Только верни потом, у меня больше нет.
— Зануда.
Софи старательно крутила карандаш в точилке.
— Ты соришь, — зашептала я.
— Да и ладно, — отмахнулась Софи.
— Ты знаешь, сколько этому полу лет?
— Не знаю и знать не хочу!
Она взялась за новый карандаш. Стружка опять полетела на пол.
— А я тебе сейчас скажу.
Я отложила альбом, нашла в сумке рекламную брошюрку.
— Клементинум —
— Зануда, — повторила Софи, но все-таки начала собирать очистки. — И куда их теперь?
— Давай сюда, я все равно в туалет собиралась.
Софи высыпала мусор мне на ладонь. Я встала и тихонько направилась к выходу.
— Нади, — я оглянулась. — Принеси чего-нибудь попить.
— Здесь пить нельзя!
Вдруг я наткнулась на что-то спиной. Я резко повернулась и увидела огромный глобус. Тот пошатнулся, накренился и начал падать. Я схватилась за раму и попыталась его удержать, но он был слишком тяжелый. На счастье подоспел Зигги. Вдвоем мы кое-как водрузили глобус на место.
— Спасибо, Зигги! — выдохнула я.
У нас обоих дрожали руки.
— А знаешь, сколько ему лет? — послышался издевательский голос Софи. — А я тебе скажу. Небесный Глобус 1725 года… бла-бла-бла.
— Ты так оригинальна!
— Мусор подбери!
Я только махнула рукой.
Надо же было чуть не раздолбать старинный глобус!
Сердце разогналось так, что в ушах забарабанило. Щеки горели, руки, холодные и липкие, все еще дрожали, а в туалет резко расхотелось.
Из мрака библиотеки я вышла в небольшой светлый холл и только там перевела дух. Здесь, в украшенной фресками комнатке, около часа назад наша группа ждала позволения войти в старинную библиотеку, чтобы порисовать интерьер. Матеаш сто раз повторил, чтобы мы ничего не трогали. А провожатый прочитал целую лекцию о дорогущем Вышеградском Кодексе — большой потертой книге, застрахованной аж на целый миллиард крон.
Я подошла к стенду и взглянула на реплику книженции ценой в пару моих почек.
Талмуд уставился на меня разворотом с изображением судного дня.
Ничего так… Картинки веселенькие, хотя готику никогда не любила.
Сейчас в маленькой зале никого не было. В луче света плясали пылинки. Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Я направилась к окну в стенной нише, с силой нажала ручку резной проржавевшей щеколды. Та скрипнула, но поддалась.
Наверняка это запрещено. Ведь здесь все древнее и застрахованное. Может даже эта щеколда.
Какой смысл во всех этих вещах и книгах, если нельзя потрогать, разглядеть, прочесть?..
Я чуть приоткрыла окно и вдохнула прохладный уличный воздух.
Внизу, во дворе люди в форменных футболках возили на тележках телевизионное оборудование. Это из-за них все перегородили. Документалку снимают про свою реликвию.
Вдруг послышались шаги. Я поежилась. Сейчас придется извиняться за открытое окно. Я выглянула из своего укрытия и увидела мужчину в белом халате и матерчатых перчатках. Он привез на тележке продолговатую серую коробку и остановился спиной ко мне.