Заметки графской любовницы
Шрифт:
Нет, все же надо было на него накидываться на голодный желудок. Потому что поев, я еще и подобрела, а от его спокойной, по-доброму насмешливой улыбки и неспешной болтовни о том, как прошел день, становилось уютно и лениво. Злиться не хотелось. Хотелось… да ничего не хотелось. Просто было хорошо.
— Слушай, ты где такую посуду откопала? Покрытие просто ужасное, все пригорает… Могу понять, почему ты на ней не готовишь ничего! Это же просто…
— С чего ты взял, что не готовлю? — нахмурилась я, подивившись его догадливости.
— Да там слой пыли был сантиметровый! — поделился
Я тут же мотнула головой.
— Я сама себе ее куплю, спасибо.
Мужчина спокойно кивнул.
— Тогда я тебе напишу, где ее купить. Поверь мне, я в этом разбираюсь!
— Интересно, где герцогский сын умудрился разобраться в покрытиях сковород? — я вскинула брови с искренним интересом, — У вас разве не должно быть штата поваров? Даже в нашем доме была кухарка.
Виль откинулся на спинку стула, задумчиво отведя глаза. Бездумно поковырял вилкой в тарелке. А потом как-то смущено усмехнулся, опустив глаза.
— Меня как-то выгнали из дома. Ну, точнее, я сам выгнался.
— И что, прямо все так плохо было, что даже сковороды покупать пришлось? — удивилась я.
Обычно дворяне отпрысков если и выгоняют, то уж не совсем в чистое поле.
— Я как-то разругался с отцом в пух и прах. И он мне сказал, что в его доме все должны жить по его правилам, и если я на них не согласен, то могу проваливать на все четыре стороны. Я с удовольствием согласился. Пошел собирать вещи, — о том, что он ушел из дома, я знала, но, само собой, без подробностей, так что слушала с интересом, — А он напомнил, что все вещи в этом доме — его. Вот на этом месте меня в тот момент чуть удар не хватил!
— Ого… — на большее меня не хватило.
Он рассмеялся.
— Понимаешь, мой отец, как бы ни хотел выставить себя спокойным и рассудительным, тоже умеет быть мелочным и упрямым. Да как и все в нашей семье, впрочем! И когда он сказал это, про вещи, я понял, что мне еще повезет, если с меня портки не снимут, провожая за дверь, — он задумался на секунду, — Честно? В этот момент я уже почти готов был отказаться от этой идеи. Но он так снисходительно и понимающе на меня посмотрел и сказал, что, конечно, я могу забрать свои слова обратно и никуда не уходить…
— И гордость оказалась сильнее?
— Да, — кивнул он, — Как и его. Портки с меня снимать не стали, конечно, но рубашку и штаны я себе потом у слуг выпрашивал.
Я даже не пыталась скрыть свое удивление. От того ли, что герцог на полном серьезе выгнал собственного сына из дома без рубашки, или от того, что Виль и правда ушел на улицу без всего. По хорошему, даже в опалу без рубашек не отправляют, а тут — сына.
— А дальше?
Виль взял яблоко из корзины на подоконнике и начал аккуратно ножом счищать с него шкуру.
— Дальше Леона через свою горничную Элизу передала мне денег на первое время, — улыбнулся он, начиная разрезать яблоко на дольки и выкладывая мне на чайное блюдце полукругом, — Но я их не принял. Тоже ведь отцовские.
— Ох! — я поражено открыла рот, — Надо же, какой идиот…
Виль расхохотался, откинув голову.
— И правда! В следующий раз Элиза пришла с веником, отхлестала
— Вернул?
Он кивнул.
— Вернул, — Виль скривился, — Но, честно, у ростовщиков было бы занимать дешевле, чем у Элизы!
Я не заметила, как начала хрустеть яблоком.
— И как оно? Хлебнул самостоятельной жизни?
— Хлебнул так, что до сих пор в кошмарах снится. Я даже в самых страшных фантазиях не представлял, как жить без огромного состояния за спиной.
Я понимающе кивнула. Прямо огромного состояния у меня за спиной никогда не было, но я понимала, какого это — остаться вдруг без доступа к семейному наследству. А потом спросила, очень надеясь на определенный ответ.
— Никогда не хотелось вернуться? Забыть про обиды, выпросить прощения и просто вернуться?
Если бы он сейчас сказал, что — нет, никогда… я бы, наверное, придумала бы какой-нибудь предлог, чтобы выпроводить его. Я сидела, затаив дыхание, в ожидании ответа именно на этот вопрос. Очень хотелось, чтобы он сказал…
— Первые полгода каждую ночь, — он повертел в руках еще одно яблоко, нашел там какую-то гнильцу и срезал аж до половины, — Один раз я даже почти решился. Уже даже собрался, выдвинулся в сторону дома… А потом меня сбила карета, — он хохотнул, — Благослави боги того дурного кучера! Его хозяин кинул мне горсть золота на лечение. Раньше бы я решил, что эти гроши и царапины на пальце не стоят, а тогда был счастлив до небес! К счастью, синяки заросли и сами, а деньги я вложил в одно дело, которое начало приносить мне кое-какой стабильный доход. А этот доход я вложил в другое-третье-четвертое дело… В общем-то, эти полгода я без дела не сидел. Просто дело не ладилось. А тут потихоньку пошло, нормальную крысиную норку себе снял, готовить прилично приноровился, друзей нашел… В общем, привык. И потом уже отец пытался меня вернуть, но я не хотел возвращаться.
Внутри будто распустилось какое-то напряжение.
— Я тоже сначала постоянно хотела вернуться. Ненавидела родных, а все равно искала причины, почему все не так плохо и я просто сглупила, — вдруг призналась я, — Почему-то признать себя дурой казалось легче, чем жить самой.
Виль сначала удивленно замолчал, а потом продолжил чистить яблоко.
— Очень тебя понимаю!
— Но, конечно, я была не в такой безвыходной ситуации, — я улыбнулась ему, — Я-то на самом деле не была дурой, и сначала обчистила сейф отца, а потом уже устроила скандал и гордо ушла.
Мужчина поперхнулся то ли яблоком, то ли смехом. А потом, на мгновение задумавшись, будто что-то решал, все же спросил.
— А почему ты ушла, если не секрет?
— Ну-у… — я задумалась, каким образом лучше преподнести эту историю.
Все было до ужаса банально. Влюбилась в красивого и богатого знатного мужчину, поверила в красивые обещания и, окунувшись в пучину по-юношески сильных эмоций, забыла, в конце концов, об осторожности. А он — об обещаниях. Конечно, сразу после того, как хорошо провел со мной время.