Заметки и миниатюры
Шрифт:
– А еще?
Молчание.
– Ваш взгляд на работу руководительницы детского дома?
– Я сочувствую новому течению.
– В чем?
Молчание.
– Что будете делать с детьми?
– Праздники... 1-е мая...
– Какое же объяснение дадите детям 1-го мая?
– Кому? детям?
– Ну, да. Детям.
Молчание.
– Что празднуется 8-го марта?
Молчание.
– О Международном дне работницы слышали?
Молчание.
– Газеты читаете когда-нибудь?
– Кхм... нет...
– Достаточно. Каэнпе.
Следующая. Тоже стремится в детский дом.
– Что будете делать с детьми?
– Праздники... 1-е мая.
– Гм... ну, а кроме праздников. Например, вот если придется по религиозному вопросу с детьми гово...
– Я против всякой религии!
– бодро отвечает кандидатка.
– Гм... ну, это хорошо. А вот с детьми если придет...
– Религия - дурман для народа!
– уверенно отвечает учительница.
– Ну да. Но если с детьми придется...
– Да, церковь отделена от государства!
– Ну да. Но если придется с детьми говорить по вопросу о религии. Вот, например, слышат дети колокольный звон. Заинтересуются. Какое собеседование с ними устроите?
Молчание.
– О комплексном методе преподавания что скажете?
– Я что-то не слыхала о нем...
– Гм. Достаточно.
Молодой учитель из захолустья - из города Сурожа. Приехал сюда учиться в медико-педагогическом институте. Средств нет. Хочет поступить преподавателем в школу.
– Как же вы будете совмещать институт со школой? От этого вред и институту и школе.
– Что поделаешь, - вздыхает, - многие так делают. Придется жертвовать частью лекций. Трудно приходится.
И, действительно, видно, трудно. Полушубочек старенький на нем. Замасленная рубашка.
Комиссия начинает задавать вопросы. Складно рассказывает об устройстве экскурсии.
– Почему весной хотите устраивать экскурсии?
– Весной природа возрождается. Будут наблюдать распускание цветов.
– Какой первый цветок встретите. Самый ранний?
– Сон-трава.
Еще вопросы. Отвечает продуманно. На наиболее замысловатые вопросы честно говорит:
– Этого я сам не уяснил себе.
Комиссия совещается и дает ему испытательный стаж.
Вот квалифицированная. С высших женских курсов. Оканчивает Петровскую академию. Желает во 2-ю загородную школу с сельскохозяйственным уклоном. Можно. Капе.
Вот уже пожилой учитель. В руках фуражка с вылинявшим бархатным околышем. Преподавал в провинции в Моршанске в школе 2-й ступени французский язык и русский. Писал в газетах. Вот его стихотворение "Учащейся молодежи". Гимн.
– Переведите ваш гимн на французский язык.
– A la jeunesse etudiante...
– начинает учитель, - ...nous esperons...
Немного запинается.
– Произношение у вас неважное. А вот по русскому языку расскажите, что делали?
– Я должен сказать...
– учитель,
Рассказывает, как разбирал произведение Горького, Чехова, по поводу темы "Об общественном служении".
Комиссия совещается, признает его достойным занять место преподавателя русского языка.
Еще идут. Все больше неквалифицированный элемент. Мало читали. Мало знают. Вялы, безынициативны.
Но вот одна. Хочет в детский дом. Отвечает бойко. Есть навык, сметка. Сбивается только на одном. Комиссия спрашивает о том, какие стихотворения даст в первой группе детям.
– А вот тютчевское:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать
В Россию можно только верить...
– Это дали бы?
Учительница мнется...
– Это! Кхм...
– Как бы вы объяснили слова: "В Россию можно только верить"
Вздыхает. Мнется.
– Сами как бы их истолковали?
Молчит.
– Ну как их истолковать?
– Н... не знаю, - сознается учительница.
За дверью все меньше народа. Уменьшается стопка заявлений. Проходят последние.
Молодой человек с треском проваливается - ничего не читал. Пыхтит. Молчит. Каэнпе.
Молоденькая учительница из провинции. Ничего не читала. Знаний никаких. Краснеет. Кудряшки прилипают ко лбу.
Плохо. Каэнпе.
– Все, - говорит секретарь. Комиссия встает и расходится. По коридорам бодро уходят те, что отвечали удачно, и несчастливцы, чующие отрицательный ответ.
Комната пустеет. Пустеет коридор.
"Голос работника просвещения",
1923, э 4.
Михаил Булгаков. Китайская история
6 картин вместо рассказа
I
РЕКА И ЧАСЫ
Это был замечательный ходя, настоящий шафранный представитель Небесной империи, лет 25, а может быть, и сорока? Черт его знает! Кажется, ему было 23 года.
Никто не знает, почему загадочный ходя пролетел, как сухой листик, несколько тысяч верст и оказался на берегу реки под изгрызенной зубчатой стеной. На ходе была тогда шапка с лохматыми ушами, короткий полушубок с распоротым швом, стеганые штаны, разодранные на заднице, и великолепные желтые ботинки. Видно было, что у ходи немножко кривые, но жилистые ноги. Денег у ходи не было ни гроша.
Лохматый, как ушастая шапка, пренеприятный ветер летал под зубчатой стеной. Одного взгляда на реку было достаточно, чтобы убедиться, что это дьявольски холодная, чужая река. Позади ходи была пустая трамвайная линия, перед ходей - ноздреватый гранит, за гранитом на откосе лодка с пробитым днищем, за лодкой эта самая проклятая река, за рекой опять гранит, а за гранитом дома, каменные дома, черт знает сколько домов. Дурацкая река зачем-то затекла в самую середину города.