Заметки и миниатюры
Шрифт:
– Да, каналья этот Петлюра.
Бакалейников же поднял искаженное плачем лицо и, всхлипывая, выкрикнул:
– Бандиты... Но я... я... интеллигентская мразь!
– и тоже неизвестно к чему...
И распространился запах эфира. Колька дрожащими руками начал отсчитывать капли в рюмку.
Через час город спал. Спал доктор Бакалейников. Молчали улица, заколоченные подъезды, закрытые ворота. И не было ни одного человека на улицах. И даль молчала. Из-за реки, от Слободки с желтыми потревоженными огнями, от моста с бледной цепью фонарей не долетало
"Накануне" (литературное приложение),
10 декабря 1922 г.
Михаил Булгаков. В театре Зимина
(Наброски карандашом)
Не узнать зиминского театра. Окрашенные в какие-то жабьи серые тона, ярусы скрылись под темно-красными полотнищами с цифрой "5". Кресла в ярусах белеют пятнами - на спинах их разостланы номера юбилейного "Гудка".
Зал наполняется, наполняется... Головы вырастают во всех ярусах. Белые полотнища газет колышутся в руках. Слышен смутный, волнующий говор и шорох. В оркестре переливаются трели кларнетов и флейт.
МИХАИЛ ИВАНОВИЧ
– Смотри... смотри, - шепчет кто-то, - вон Калинин сидит.
И точно, в первом ряду на сцене среди гостей сидит, благодушно и терпеливо ожидая начала заседания, всероссийский староста. Всматриваешься и начинаешь вспоминать, глядя в эти пытливые глаза: когда-то этот человек, что стоит во главе пролетарского правительства, сам работал в железнодорожных мастерских.
ИНТЕРНАЦИОНАЛ
– Торжественное заседание союза железнодорожников разрешите считать открытым, - объявляет т. Андреев.
В ярусах и партере встает живой человеческий лес. Встает оркестр, и катятся победные звуки Интернационала.
Долго перекатываются и стучат спинки опускаемых стульев. Сотни людей садятся, шурша газетными листами.
Начинаются речи...
КАК ВСТРЕЧАЛИ ВСЕРОССИЙСКОГО СТАРОСТУ
– Слово для приветствия от Всероссийского Центрального Исполни... начал было т. Андреев и не мог окончить фразы. Лишь только Михаил Иванович Калинин поднялся со стула, в зале начался грохот всплесков. Несколько минут бушевали в театре аплодисменты, и взволнованный Калинин не мог начать своей речи.
Кричали приветствия, потом рукоплескали, опять кричали, опять грохотали... За партером встали ярусы, встали на сцене и тянулись к Калинину сотни плещущих рук.
КАЛИНИН - ПОЧЕТНЫЙ ЧЛЕН СОЮЗА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКОВ
Встал т. Андрейчик и предложил избрать т. Калинина почетным членом союза. Конец его фразы покрыл гул голосов и грохот рукоплесканий.
– Просим... просим!!!
ВАГОН-МОДЕЛЬ
Двое мастеров в серых куртках выходят на авансцену. Один из них читает приветствие союзу, другой сбрасывает красное сукно, и под ним оказывается великолепно исполненный товарный вагон-модель - в 1/10 настоящей величины. Это - дар союзу от калужских главных мастерских.
В
КРАСНОЙ АРМИИ ПРИВЕТ!
Волна бурного прибоя... Катится грохот: прочитали привет Красной армии - соратнику железнодорожников в великой борьбе. Встают, как один. Без оркестра поют сотни голосов Интернационал. Музыканты, услыхав пение, начинают наполнять оркестр. Берутся за инструменты... и медные звуки труб прорезывают тысячный великий хор.
М.Б.
"Гудок", 11 февраля 1923г.
Михаил Булгаков. Как он сошел с ума
1
Дверь в отдельную камеру отворилась, и вошел доктор в сопровождении фельдшера и двух сторожей. Навстречу им с развороченной постели, над которой красовалась табличка: "Заведующий Чаадаевской школой на Сызранке. Буйный", поднялся человек в белье и запел, сверкая глазами:
– От Севильи до Грена-а-ды!! Наше вам, гады!! В тихом сумраке ночей! Раздаются, сволочи, серенады!! Раздается звон мечей!..
– Тэк-с... Серенады. Позвольте ваш пульсик, - вежливо сказал доктор и протянул руку. Левым глазом он при этом мигал фельдшеру, а правым сторожам.
Белый человек затрясся и взвыл:
– Мерзавец!! Признавайся: ты Пе-Де шестьдесят восемь?
– Нет, заблуждаетесь, - ответил доктор, - я доктор... Как температурка? Тэк-с... покажите язык.
Вместо языка белый человек показал доктору страшный волосатый кукиш и, ударив вприсядку, запел:
– Ужасно шумно в доме Шнеерсона...
– Кли бромати, - сказал доктор, - по столовой ложке...
– Бромати?!
– завыл белый человек.
– А окна без стекол ты видел, каналья? Видел нуль?.. Какой бывает нуль, видел, я спрашиваю тебя, свистун в белом халате?!!
– Морфий под кожу, - задушевно шепнул доктор фельдшеру.
– Морфи?!
– завопил человек.
– Морфи?! Бейте, православные, Пе-Де шестьдесят восемь.
Он размахнулся и ударил доктора по уху так страшно и метко, что у того соскочило пенсне.
– Берите его, братики, - захныкал доктор, подтирая носовым платком кровь из носа, - наденьте на него горячечную рубашку...
Сторожа, пыхтя, навалились на белого человека.
– Кар-раул!!
– разнесся крик под сводами Канатчиковой дачи.
– Карр! шестьдесят вос!.. ап!!
2
В кабинете доктора через два месяца сидел печальный, похудевший человек в пальто с облезлым воротником и мял в руках шапку. Вещи его, стянутые в узел, лежали у ног.
– А насчет буйства, - вздыхая, говорил человек, - прощения просим. Не обижайтесь. Сами изволите понимать, не в себе я был.
– Вздор, голубчик, - ответил доктор, - это у нас часто случается. Вот микстурку будете принимать через два часа по столовой ложке. Ну, и, конечно, никаких волнений.
– За микстурку благодарим, - ответил человек, вздыхая, - а насчет волнений... Нам без волнений нельзя. У нас должность такая, с волнениями, он тяжело вздохнул.