Замирая от счастья
Шрифт:
О-о-о-й! При мысли о машине Нате стало ужасно грустно. Машина была такая хорошенькая! Такая смышленая и быстрая! Ната очень ее любила. Любила сама водить ее иногда, когда Темка уезжал куда-нибудь на метро. Любила сидеть в этой машинке рядом с ним, когда они ехали куда-нибудь вместе, болтать с ним о его девочках, слушать музыку… Боже, как жалко машину! И как получилось с этим ДТП!
Ната вытерла рукой шею. Где, черт возьми, салфетки? Неохота было вставать, идти к кухонному шкафу. Она устала. Устала по-настоящему. На разделочной доске еще белели обвалянные в муке котлеты. Еще их жарить… Часы показывали
Ага! Звонок!
– Дима! Вы как?
Что-то уж очень напряжен его голос.
– Слушай, Нат, у нас тут осложнения… Ты, наверное, давай ложись спать. Судя по всему, мы зависли надолго…
– А что случилось? Почему?
– Ната… Ты только не волнуйся, мне просто нужно время, чтобы разобраться.
– Дим! Тема где?
Интересно, каким это шестым чувством матери понимают, откуда исходит опасность.
– Ната, я говорю, не гони волну раньше времени!
– Дима, рассказывай все как есть!
По ее голосу он понял, что лучше, наверное, сказать правду.
– Нат, я здесь вижу только нашу машину. Темку вроде бы повезли сдавать кровь на алкоголь.
– Куда повезли? В милицию, в больницу? Или в какой-то специальный центр? – Ната почувствовала, что все у нее внутри превратилось в единый сконцентрированный столб. – Дима, это какая-то чепуха. Темка же с тренировки! Он просто не мог быть пьян. Ты выяснил, где он?
– Вот это я и пытаюсь сейчас сделать.
– Как только узнаешь, сразу же сообщи. Я уже одеваюсь.
– Нат, не валяй дурака. От тебя здесь не будет никакого толку. Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать, – это позвонить своим знакомым, у кого, возможно, есть какие-то связи с ГИБДД.
– Хорошо… Но ты обязательно мне сообщи, как только что-нибудь узнаешь.
– Конечно.
Единый столб напряжения распался в ней на шарики и проводочки. И все они звенели, гудели, пружинились от волнения. Каждый нерв был наэлектризован опасностью, как будто готов бы взорваться. Опасностью чего? Чего она боялась?
ВСЕГО.
Машинально она вернулась в кухню, в который раз уже за сегодняшний вечер включила чайник, всыпала растворимый кофе в чашку. Ну что же все-таки это за жизнь, когда всего боишься? Не знаешь, чего бояться, а все-таки страх караулит тебя, пронизывает всю твою сущность. Не знаешь, где подстелить соломинку… И ведь никакая она не Прасковья Степановна из ее же собственного рассказа, откуда этот страх?
С матерью Ната никогда не говорила о войне, о Сталине… Мать уже родилась в середине пятидесятых. А вот у бабушки Ната бы выспросила, поживи бабушка подольше… Впрочем… Мать как-то обмолвилась, что у бабушки было три любимых «не». «Не
Их семья тогда только переехала с Урала в Москву. Прадеду-академику дали квартиру. Ната хорошо помнила одну фотографию. Лето, фонтан. Бабушка, молодая, сидит на скамейке. Завивка перманент. Цветастое платье с бантом на груди. На ногах носочки и туфли с ремешками через подъем. Это уж потом Ната узнала, что такой фасон называется «Мэри Джейн». А за скамьей стоит дед. На фотографии ему за тридцать. Он в костюме и в рубашке с отложным воротником. А на лицах у всех столько счастья! Столько счастья…
Ната растерянно листала электронный телефонный список. Кому она может позвонить в полвторого ночи? Она позвонила бы без всяких угрызений совести любому, если бы только знала кому. Не будешь будить всех с вопросом: нет ли у вас знакомых в ГАИ?
Впрочем… Впрочем, взгляд сам остановился на одном имени. Лида. Лидия Смирнова. Они когда-то учились в одном классе, встречались в прошлом году в ресторане на юбилейной годовщине их выпуска. Лидка стала врачом, трудилась, кажется, в Склифе. Ну да, точно. В Институте травматологии. Вот же записаны телефоны. Домашний, рабочий… Как она могла забыть? Наверное, через нее можно узнать про экспертизу. Как ее делают? Куда везут людей? И собственно, самое главное: кто интерпретирует эти данные? А может, у Лидки есть кто-то и в ГАИ? Они же там, наверное, связаны с транспортом, все такое…
Ната лихорадочно набрала домашний номер. Ответил мужчина. У него был сонный голос.
– Извините, что я так поздно…
– Лидия Васильевна сегодня дежурит. Звоните в отделение.
Как он догадался, что ей была нужна именно Лидка?
– Извините тысячу раз, мне срочно. Иначе не стала бы беспокоить…
Он отключился. С другой стороны, может он очень сильно сегодня устал…
Мобильный телефон Лидки не отвечал. По отделенческому она тоже долго звонила несколько раз, пока кто-то из жалости или случайно не взял трубку.
– Лидия Васильевна на операции, перезвоните часа через два.
У-у-ф-ф! Ната отложила телефон, рассеянным взглядом обвела кухню. Котлеты! Да, котлеты… Больше звонить пока некуда, надо все-таки с ними покончить. Когда они все наконец вернутся, котлетки могут оказаться очень кстати.
– Господи, ну почему все молчат?
Когда последние румяные, с аппетитной поджаристой мясной корочкой котлеты лопаткой были переброшены в миску, опять зазвонил Димкин телефон. Ната собрала силы. Только бы не сорваться, не начать истерить. Она должна казаться спокойной.
– Дима, ну что?
– Я его нашел. Он в лаборатории. Сдал анализы крови и мочи.
– Какой результат?
– Пока неизвестно, но с виду Темка совершенно трезв.
– Зачем же его тогда отправили на экспертизу?.. Как это может быть?
– Нат. Не задавай глупых вопросов. Пока он там сидит, я быстро приеду домой. У нас вообще дома есть деньги?
– Дим, я сейчас посмотрю… А сколько надо? У меня на карточке есть, но нужен круглосуточный банкомат…
– Собери все, что есть, пока я еду.