Замкнутый круг

Антарес Наталья

Те Ранги поместили в отдельную палату в самом начале коридора, расположенную достаточно изолированно от остальных. Перед тем, как мне выдали белый халат и строго-настрого наказали передвигаться по отделению исключительно на цыпочках, я несколько минут простояла за дверью, слушая, как моя бывшая клиентка приглушенно излагает своему коллеге подробные обстоятельства нашего знакомства. Честно сказать, я уже толком не помнила, что за катавасия была у нее с продажей жилья, но учитывая запредельную степень благодарности за успешное разрешение квартирного вопроса, без моего вмешательства сделка бы отродясь не состоялась. В конечном итоге, оказавшийся вопреки

басовитому голосу плюгавым очкариком реаниматолог все-таки пропустил меня внутрь, но в качестве основного условия поставил свое непременное присутствие в палате. Спорить и возражать я не стала: может, оно и к лучшему – кому-то же нужно будет оказать мне первую помощь, если я вдруг упаду замертво.

Колесо Фортуны вращалось, стремительно набирая обороты, и мне продолжало сопутствовать везение. Затуманенное болезнью сознание Те Ранги блуждало где-то в астральных материях, и маори находился в глубоком забытье. Я полностью затаила дыхание и осторожно склонилась над кроватью. На заднем фоне за мной с откровенным скептицизмом наблюдал очкастый эскулап. Ничего-ничего, скоро на смену снисходительной ухмылке придет профессиональный интерес!

Татуированное лицо маори густо покрывала влажная испарина, Те Ранги дышал неровно и хрипло, а его тонкие губы пересохли и растрескались от высокой температуры яростно сопротивляющегося тяжелой болезни тела. Я бережно откинула простыню с обнаженного смуглого торса и с опаской прикоснулась к нефритовому амулету. По фундаменту ментальной стены пробежала легкая зыбь, но в тот момент, когда я аккуратно сняла с Те Ранги зеленый талисман, основная кладка защитного сооружения даже не дрогнула.

Я с опаской низвела ментальное заграждение до уровня дачного частокола и торжествующе улыбнулась сопящему за спиной реаниматологу. Итак, первая часть прошла успешно. Осталось набраться смелости, чтобы добровольно разрушить стену и установить между мной и маори канал, через который в истерзанное болезнью тело потечет моя живительная энергия. А еще весьма желательно было бы довести данную процедуру до логического завершения, избежав необратимых последствий для собственного организма, но это уже, вероятно, как получится.

ГЛАВА XXI

Татуировка на золотисто-коричневом плече Те Ранги значительно отличалась от симметричных спиралей, превративших лицо маори в подобие ритуальной маски для проведения языческого обряда. Странный извилистый рисунок начинался у самой шеи и плавными изгибами стекал к локтю, задевая по касательной часть груди, и если на первый взгляд татуировка казалась всего лишь причудливой абстракцией, то при более детальном рассмотрении сложное переплетение линий постепенно обретало форму неизвестного современной науке существа с отчетливо прослеживающейся анатомией. Птичья голова с изогнутым клювом венчала вполне человеческое тело, вопреки теории эволюции неожиданно завершающееся рыбьим хвостом, и я не сомневалась, что в мифологии маори, вырезанный на плече у Те Ранги символ, однозначно, имел глубокий сакральный смысл.

Там, где недрогнувшая рука опытного мастера когда-то нанесла многочисленные порезы, смуглая кожа маори навсегда потеряла гладкость и наощупь татуировка создавала пугающее впечатление объемного изображения. Выпуклая иллюзия трехмерности усиливалась с каждым прикосновением моих искрящихся пальцев, осторожно скользящих по напряженному лицу Те Ранги, а всепоглощающее ощущение абсолютной причастности к чему-то древнему и могущественному невольно отвлекало меня от поиска активных

энергетических точек. А между тем моя власть над маори была сейчас совершенно безграничной.

Нефритовый амулет в кармане больничного халата нестерпимо жег мне бедро, но я сумела абстрагироваться от боли и целиком сосредоточиться на поддержании тесного контакта с Те Ранги – наше дыхание окончательно синхронизировалось, пульс замедлился, а сведенные судорогой черты татуированного лица маори заметно расслабились. Он забирал у меня всё и сразу: жадно припав к внезапно открывшемуся источнику, Те Ранги с яростным неистовством дикого хищника впитывал мою энергию, его смуглые пальцы в неуправляемом порыве сгребали простыню, а из работающих на износ легких со свистом вырывался пропитанный тлетворным ядом смертельного недуга воздух.

Грязно-серые клубы удушливого дыма свинцовым облаком окутали палату – неохотно покидающая тело маори болезнь темным сгустком сконцентрировалась под потолком и неподвижно зависла у меня над головой. Организм Те Ранги стремительно освобождался от разрушительного влияния воспалительного процесса и чем сильнее он выталкивал из себя последние остатки заболевания, тем ниже опускалась черная туча негативной энергетики и тем острее я чувствовала ее губительное воздействие. Дочиста опустошенная, изможденная и ослабевшая, я отчаянно сопротивлялась невыносимому давлению не желающей признавать поражение хвори, объективно понимая, что уже и так держусь на голом энтузиазме, а моя защита давно напоминает помесь дуршлага с решетом.

–Быстрее откройте форточку! – я была уверена, что ору во все горло, но в реальности с горем пополам выдавила из себя лишь жалкое подобие шепота. Несмотря на крайне неудовлетворительный уровень громкости, находящийся в палате врач-реаниматолог меня непостижимым образом услышал, однако, в тот момент, когда я мобилизовала скудные остатки энергии и собралась отправить неумолимо угрожающий мне сгусток на улицу, придав ему требуемое ускорение в полете, эскулап вдруг решительно заявил:

–Вы с ума сошли? Хотите убить больного? За окном почти сорок градусов мороза!

Из мурманских запасов энергии у меня сохранилась буквально капля, и я вынуждена была мужественно перебороть резко охватившее меня желание дистанционно разбить очки прямо на носу у реаниматолога.

–Идиот, – сквозь зубы прошипела я, корчась от невыносимой боли в затылке и с ужасом отмечая, что у меня начинают неметь конечности. Черная субстанция застыла в миллиметре от моей головы и даже с поправкой на парик, до рокового соприкосновения проклятого выброса с моим истощенным мозгом оставалось несколько секунд. Ну уж нет, лучше пусть я на месте умру от остановки сердца, чем до конца жизни перееду в интернат для психохроников!

Деньги на замену старых деревянных окон на новые пластиковые не то в бюджете не предусмотрели, не то банально разворовали, но мое внутреннее зрение мгновенно наткнулось на заклеенные пожелтевшей бумагой щели и кое-где выразительно торчащие куски ваты. К счастью, крошечной форточки сии утеплительные мероприятия не коснулись, и, можно сказать, на последнем издыхании я сумела отправить энергетический импульс в сторону примитивной задвижки. Душераздирающий скрип обшарпанной рамы прозвучал для меня слаще любой мандолины – ценой невероятных волевых усилий я подняла непослушную руку и одним движением «вымела сор из избы», а затем безвольно обмякла на стуле и молча сползла на пол. На кровати беспокойно застонал Те Ранги и неразборчиво произнес что-то на маори.