Замкнутый круг
Шрифт:
«Если бы действительно хотел, уже давно бы сделал это».
Рука сама потянулась вверх, останавливаясь у ярёмной впадины; вздувшиеся под тонкой кожей вены сокращались с бешеной отдачей, глубокой вибрацией оседающей в кончиках пальцев. Сейчас стоило невероятных усилий не сжать шею сильнее, до характерного хруста. А глаза вновь и вновь останавливались на сияющем лице Роуга как живом напоминании того, что разрушить подобную картину не хватит сил даже у такого ублюдка, как Стинг.
Тяжелее всего пришлось Люси. Было слишком много всего: их недвусмысленных взглядов, блуждающих по её телу рук и желания тоже много. Что она могла противопоставить такому напору, тем более, когда сама находилась на грани? Ей оставалось лишь сдаться и позволить им сделать то,
Получившее огромный вброс адреналина тело вдруг стало небывало лёгким, как пушинка. Кто-то настойчиво потянул её за футболку, и она, не найдя в себе сил и желания противиться, закрыла глаза и расслабилась, поддалась неожиданно легко, тягучим маслом растаяв в горячих руках тех, кто явно знал, чего хотел. Куда-то в сторону полетела одежда, а вслед за ней и нижнее бельё. Обнажённую кожу лизнул схватившийся коркой холод — и сразу после с головой накрыло цунами жидкого пламени. Их руки, губы и взгляды были везде, они жаждали изучить всё. Вскоре Люси даже перестала пытаться различить их: в этом была своя необъяснимая прелесть. Сейчас они были перед ней равны — одинаково сильно хотели её, и этот зародившийся дух соперничества, центром которого была она сама, заставлял сердце работать на пределе своих возможностей.
Чей-то язык напористо толкнулся ей в рот, и блондинка с жаром ответила, увлекая партнёра в глубокий требовательный поцелуй. Горячо выдохнула, засасывая мокрый горячий язык, и зарылась немеющими ладонями в мягкий шёлк волос, игриво перебирая их. С ней определённо творилось что-то не то. Это точно не мог быть Стинг, но осознание этого факта не доставляло ни капли досады — как оказалось, так здорово, будто под кайфом, могло быть не только с ним. По сути, было уже плевать. Ей ведь был симпатичен Роуг, так почему она не могла позволить себе такую невинную шалость?..
Где-то у горла клокотал истеричный торжествующий смех.
— Выеби меня.
На секунду стало безжизненно тихо, словно кто-то выключил все звуки разом. Сквозь смеженные веки Люси размыто разглядела потемневшие глаза Роуга — даже затуманенность взглядов обоих не могла этого скрыть. Вплотную прижатая к его груди, она чувствовала тяжёлое сердцебиение как своё собственное. Мужчина жёстко схватил её за бёдра, потянул на самый край кресла, раздвигая в стороны дрожащие от напряжения ноги. Люси покорно послушалась, откинулась назад и сразу же оказалась вовлечена в очередной поцелуй. Эти требовательные, трахающие в рот движения были хорошо ей знакомы, их она бы не перепутала ни с кем другим в этом мире. Разрастающийся пламенный шар в низу живота сладостно заныл и ухнул куда-то вниз. Возможно, именно это и было тем самым запретным плодом, который она всегда хотела вкусить — испытать на себе колоссальное мучительное удовольствие, вынести которое её тело сможет только находясь на пределе своих возможностей.
Тихо вжикнула молния, а вслед за ней ещё одна. Люси напряглась, невольно превращаясь в единый комок нервов, но ничего не последовало. Они, словно сговорившись, насмехались над ней: изводили размашистыми собственническими касаниями, облизывали грудь, кусали за шею, ключицы, ноги. Что-то горячее и влажное ткнулось в бедро — так хотелось прикоснуться хотя бы разок, но руки перехватили и, заведя за голову, надёжно зафиксировали. Роуг бережно поцеловал её, почти лег сверху, закрыв всем телом, и с нажимом потёрся о пах. Девушка приподняла бёдра ещё выше, обхватывая ногами его поясницу, кое-как вырвалась из ослабевшей хватки и сжала ладонями плечи, отведя голову в сторону.
— Пожалуйста, подожди немного, — как в бреду прошептала она, чувствуя, как внутри всё щемит от переизбытка нахлынувших чувств. — Я ещё не готова.
— Много болтаешь. — Уже стоявший наготове Стинг ткнулся членом ей в губы, заставляя облизать себя. Сразу толкнулся особенно глубоко в глотку, удерживая за волосы, — видимо, сил терпеть уже не было — и только прокашлявшись Люси смогла поймать заданный ей ритм. Возбуждение захлестнуло и набрало новые обороты, сердце неистово заколотилось у горла, и
Ощущение члена, приставленного вплотную к лобку, вернуло к реальности. Люси пискнула, хотела было отстраниться, но держали её крепко. Роуг осторожно, будто на пробу мазнул головкой по истекающей соком промежности, немного подался вперёд — и резко двинулся вперёд до упора.
И с первым же толчком пространство перевернули вверх дном. Люси сдавленно охнула, напряглась и намертво вцепилась пальцами в кожаную обивку кресла — омерзительный звук оскомой прошёлся по телу у всех троих. Забылась и едва не прикусила член Стингу — тот предупреждающе похлопал её по щекам, приводя в себя и явно давая понять, что ей не стоит забываться.
— Слишком узкая… — прохрипел Роуг, с усилием проталкиваясь внутрь. Пламенное, головокружительно тесное трение доставляло почти физическую боль из-за вынуждения сдерживаться. Его пальцы, до синяков впившиеся ей в бёдра, дрожали так сильно, что он сейчас не смог бы удержать в них и чайной ложки. — Умоляю, не отталкивай… Прими меня.
Рука скользнула вверх по животу и, огладив очертания груди, сжала одно из мягких полушарий, начиная теребить возбуждённый сосок — и так до тех пор, пока напряжение не начало медленно, но верно отступать под приливом возбуждения. Роуг сделал толчок, а вслед за ним ещё и ещё один — и после этого не помнил уже ничего. Мир вокруг перестал существовать, осыпаясь осколками серого безжизненного стекла, и только лицо Люси, искажённое гримасой безграничного наслаждения, оставалось донельзя чётким. Её стоны, дыхание — вся она — заглушали собой даже шум крови в висках — то единственное, что он ещё мог услышать. Наверное, ради этого чёртового момента и стоило жить — терпеть всю боль, унижение, что должны были давно остаться в прошлом, но до сих пор тянулись за ним бесконечным шлейфом ночных кошмаров. Ради этого не жаль было пожертвовать всем, что у него было, будь то единственный глаз, жизнь или судьба всего этого проклятого города и мира в целом. С каждым мгновением её хотелось всё больше — Люси была неотъемлемой частью его пропащей души, его спасением, наркотиком и ядом одновременно. От ощущения его робкой, доверчивой ласки, той сумасшедшей страсти, с которой она отдавала ему себя, всё тело вело, кренило в несуществующей плоскости. Роуг задыхался, сходил с ума — умирал. Ему действительно хотелось, чтобы всё закончилось именно сегодня — лучшего конца он не мог придумать. А Люси, чертовка, продолжала манить за собой, царапала коготками грудь через полурасстёгнутую рубашку — завлекала всё дальше к точке не возврата — его персональному аду. И снова хотелось жить, пожить хотя бы немножко, ведь этот сладостный миг неосязаемой нитью всё продолжал тянуться в будущее.
Грубый толчок в плечо заставил девушку немного отстраниться. Терпеть это дерьмо Стинг больше не собирался. Становилось мучительно больно от одного взгляда на Роуга: его искажённое томительной наслаждением лицо и то приятное дополнение, что дарила ему девушка своим умелым ротиком, вот-вот готово было выплеснуться наружу. Движения стали чаще; он буквально чувствовал, как с каждой последующей фрикцией увеличивается его член, но Люси, хитрая сучка, почувствовав скорый финиш, вовремя спохватилась и плотно обхватила губами головку. Стинг едва не захныкал от досады — ему не дали кончить! Раздражение едкой кислотой подскочило к горлу: он не для того затеял всё это, чтобы в итоге его ещё и в обламывали!
Действовать пришлось стремительно, пока никто из присутствующих не успел выразить своё несогласие. Блондин резко отстранился, схватил под руку и оттащил в сторону Роуга, — сил на это едва хватило. Скользнул при этом взглядом по его лицу — нездорово взбудораженному, с огромным мутным глазом. Прошло уже достаточно времени, чтобы дурь начала действовать в полную мощь, с плохо скрываемым удовлетворением отметил про себя и, склонившись низко-низко, прохрипел тому в самые губы:
— Вам давно пора поменяться местами, не считаешь?