Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Вамъ, конькобжцамъ, я думаю, ни почемъ зимніе морозы, — сказалъ онъ м-ру Уардлю, когда этотъ джентльменъ, задыхаясь отъ усталости, окончилъ свои чудныя эволюціи, которыми удалось ему ршить нсколько загадочныхъ проблемъ на льду, гд ноги заступали для него мсто математическаго циркуля.
— О, да, это удивительно какъ полируетъ кровь, — отвчалъ Уардль. — Не хочешь-ли и ты покататься?
— Я катался встарину, когда былъ мальчикомъ; но теперь это было бы для меня опаснымъ подвигомъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Вотъ вздоръ, какія тутъ опасности? Попытайся, любезный другъ.
— Какъ это будетъ мило, м-ръ Пикквикъ! — закричали
— Мн бы очень пріятно, сударыни, доставить вамъ это удовольствіе, — возразилъ м-ръ Пикквикъ, — но я лтъ тридцать сряду не занимался этими вещами, и было бы теперь…
— Пустяки, братъ, пустяки! — сказалъ Уардль, схвативъ опять свои коньки съ судорожной поспшностью, которая характеризовала вс его поступки. — Маршъ, маршъ! Я побгу впередъ.
Бросившись на ледъ, разбитной старикъ перегналъ въ одну минуту и м-ра Уэллера, и жирнаго парня.
М-ръ Пикквикъ раздумывалъ весьма недолго. Одушевленный воспоминаніями юныхъ лтъ, онъ снялъ свои перчатки, положилъ ихъ въ шляпу, махнулъ рукой и быстро покатился по льду, притопывая по временамъ своею лвою ногою. Затмъ, овладвъ коньками, ученый мужъ весьма искусно описалъ два огромныхъ полукруга, при чемъ зрители и зрительницы сопровождали его залпомъ дружныхъ рукоплесканій.
— Баста, Пикквикъ! Давайте теперь кататься безъ коньковъ; ты мастеръ, я вижу, на вс руки, — закричалъ Уардль. — За нами, господа!
Это было сигналомъ для новой, чрезвычайно забавной потхи, открытой старикомъ Уардлемъ, который съ необыкновенной быстротою покатился на обихъ ногахъ, размахивая притомъ обими руками. За нимъ послдовалъ м-ръ Пикквикъ, a за нимъ Самуэль Уэллеръ, a за нимъ м-ръ Винкель, a за нимъ м-ръ Бобъ Сойеръ, a за нимъ жирный парень, a за тмъ, наконецъ, м-ръ Снодграсъ, успвшій доказать самому себ, что въ забавахъ этого рода заключается великая поэзія жизни. Вс засуетились, забгали, закружились и закатались съ такою бшеною ревностью, какъ будто отъ этой экспедиціи могла зависть судьба настоящихъ и грядущихъ поколній на Дингли-Делл.
Но здсь, какъ и везд, всего интересне было видть, какъ забавлялся самъ м-ръ Пикквикъ, удостоившій подчинить себя условіямъ игры, которая, повидимому, оживила вс силы его души. Съ какимъ безпокойствомъ озирался онъ вокругъ, когда сзади напиралъ на него какой-нибудь джентльменъ, угрожавшій своимъ быстрымъ стремленіемъ опрокинуть его навзничь, и какою лучезарною улыбкою озарялось его добродушное лицо, какъ скоро удавалось ему счастливо добираться до противоположнаго конца расчищенной площадки, откуда опять и опять начинался его рысистый бгъ! Случалось, однакожъ, и довольно часто, что ученый мужъ, уступая вліянію неотразимаго толчка, опрокидывался головою внизъ и ногами кверху, и тутъ всего назидательне было наблюдать, какъ онъ поднималъ свою шляпу, перчатки, носовой платокъ, и какъ опять становился въ общій рядъ, обнаруживая такой энтузіазмъ и такое молодечество, съ которыми ничто въ свт не могло сравниться.
Катанье на льду была въ полномъ разгар, и смхъ на берегу достигалъ крайнихъ предловъ, какъ вдругъ, совсмъ неожиданно, послышался сильный трескъ. Мигомъ джентльмены, обгоняя одинъ другого, повыскочили на берегъ, молодыя леди завизжали, м-ръ Топманъ испустилъ пронзительный крикъ. Огромная масса льда совсмъ изчезла подъ водою, и на поверхности воды заколыхались шляпа, перчатки и носовой платокъ м-ра Пикквика, и это было все, что для
Грусть и отчаянная тоска изобразились на всхъ лицахъ: мужчины поблднли, дамы почти совсмъ лишились чувствъ; м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, сцпившись руками другъ съ другомъ, смотрли съ невыразимымъ безпокойствомъ на плачевное мсто, гд погибъ ихъ предводитель, между тмъ какъ м-ръ Топманъ, не теряя времени по-пустому, бросился со всхъ ногъ къ Меноръ-Фарму и закричалъ изо всей силы: "Пожаръ! пожаръ!" Онъ основательно разсчитывалъ, что на этотъ крикъ мигомъ сбгутся толпы народа съ баграми и дрекольями, чтобъ вытащить изъ воды утонувшаго джентльмена.
Въ ту самую минуту, когда старикъ Уардль и м-ръ Самуэль Уэллеръ приближались осторожными шагами къ провалу, образовавшемуся на льду, a м-ръ Бенжаменъ Алленъ и неизмнный другъ его Бобъ Сойеръ держали втихомолку хирургическую консультацію относительно неизбжной необходимости пустить кровь молодымъ двицамъ, упавшимъ въ обморокъ, — въ эту самую минуту, къ величайшему утшенію всей компаніи, показались на поверхности воды плечи, голова, лицо и даже очки, принадлежавшіе м-ру Пикквику.
— Подержитесь минуточку… не больше одной минуты, — проревлъ м-ръ Снодграсъ.
— О, да, минуточку, умоляю васъ, почтенный другъ нашъ, ради меня, — заревлъ глубоко растроганный м-ръ Винкель.
Мольба этого рода, въ настоящемъ случа, была довольно неумстна, такъ какъ можно было разсчитать наврное, что м-ръ Пикквикъ непремнно заблагоразсудитъ поддержать себя на поверхности воды, если не для своихъ друзей, то, по крайней мр, ради спасенія себя самого.
— На дн, что-ль, стоишь ты, пріятель? — сказалъ Уардль.
— Разумется на дн,- отвчалъ м-ръ Пикквикъ, стряхивая воду съ головы и лица: — я упалъ туда спиною и сначала никакъ не могъ подняться на ноги. Уфъ!
Толстый слой глины, облпившій спину м-ра Пикквика, служилъ неоспоримымъ подтвержденіемъ его словъ, и это обстоятельство окончательно успокоило всю компанію, не исключая молодыхъ двицъ, изъ которыхъ, къ счастью, еще ни одна не успла погрузиться въ глубокій обморокъ, чего, впрочемъ, искренно желали оба хирурга. Когда, наконецъ, жирный парень, озаренный свтлой мыслью, припомнилъ и во всеуслышаніе объявилъ, что глубина воды нигд на всемъ пруду не превышаетъ двухъ аршинъ, джентльмены, вс наперерывъ, бросились спасать несчастнаго старца, и при этомъ каждый изъ нихъ оказалъ чудеса храбрости, проворства и силы. Посл дружной и неугомонной возни, сопровождавшейся трескомъ льда и брызгами воды, м-ръ Пикквикъ былъ весьма счастливо вырученъ изъ своего непріятнаго положенія и, къ общему удовольствію, поставленъ на сухую землю.
— Пропала его бдная головушка, — воскликнула Эмилія, — онъ наживетъ смертельную горячку.
— Бдный старичокъ! — сказала Арабелла. — Позвольте закутать васъ этою шалью, м-ръ Пикквикъ.
— Вотъ это, въ самомъ дл, всего нужне для тебя, любезный другъ, — сказалъ Уардль, — кутайся хорошенько и бги со всхъ ногъ домой, прямо на теплую постель.
Двнадцать шалей явились въ одно мгновеніе къ услугамъ великаго человка. Самуэль Уэллеръ выбралъ три или четыре потолще и, окутавъ своего господина съ головы до пятокъ, повелъ его на Меноръ-Фармъ, при чемъ глазамъ зрителей представлялся рдкій феноменъ пожилого джентльмена, промокшаго до костей и лишеннаго обыкновенныхъ статей туалета, свойственныхъ его возрасту и полу.