Замок Бландинг
Шрифт:
Его товарищи пристально изучили спорный профиль. Сержант поднял руку, откинул голову и прищурился сквозь растопыренные пальцы.
— Никаких изъянов, — сказал он.
— Расчудесный профиль, Бэзил, — сказал первый патрульный.
— То-то и оно! — сказал второй патрульный сурово.
Сержант вернулся к собственной обиде.
— Не сексапилен! — сказал он со скрежещущим смехом. — И это мне, который в колледже Восточной Айовы прошел курс актеров кино со специализацией в области сексапильности.
— Кто говорит, что мой голос нехорош? — вопросил первый патрульный. —
— Лучше некуда, — сказал сержант.
— Будто соловей или еще кто там, — сказал второй патрульный.
Сержант поиграл мускулами:
— Готовы, ребята?
— Ага, шеф.
— Погодите! — вскричал мистер Шнелленхамер. — Погодите! Дайте мне еще один шанс! Конечно же я найду роли для вас всех.
Сержант покачал головой:
— Нет. Слишком поздно. Ты довел нас до белого каления. Ты не способен постигнуть чувствительность художника. Способен он, ребята?
— Да ни в коем случае! — сказал первый патрульный.
— Я теперь не стану сниматься в «Колосс-Изыск», — сказал второй патрульный, обиженно передернув плечами, — даже если они будут умолять, чтобы я сыграл Ромео в паре с Джин Харлоу.
— Ну так пошли, — сказал сержант. — И вы с нами, дамочка. Покажете нам, где погреб.
Минуту-другую после того как блюстители закона удалились следом за Верой Пребл, тишину гостиной нарушали только ритмичный стук лба мистера Фишбейна об стену да шорох катания мистера Зиззбаума по полу. Мистер Шнелленхамер угрюмо поник в кресле, подпирая подбородок обеими руками и только чуть отодвигая ногу всякий раз, когда мимо прокатывался мистер Зиззбаум. Провал его дипломатических усилий вызвал у него душевный паралич.
Перед его глазами возникло видение: миссис Шнелленхамер ждет в их залитом солнцем патио его возвращения. Он словно увидел, как она падает в обморок, скатывается в бассейн с золотыми рыбками и начинает пускать пузыри, потому что ее голова оказалась под поверхностью воды. И он уже спрашивал себя, как следует поступать в подобном случае: осторожно извлечь ее оттуда или предоставить Природе делать свое дело? Одно он знал твердо: она будет в полной мере изливать те бурные эмоции, королевой которых когда-то была.
Он все еще искал ответ на этот щекотливый вопрос, когда до его слуха донесся звук легких шагов. В дверях возникла Вера Пребл.
— Мистер Шнелленхамер!
Магнат утомленно поднял ладонь.
— Не мешайте, — сказал он. — Я размышляю.
— Я думала, вам будет интересно узнать, — сказала Вера Пребл, — что я заперла этих фараончиков в угольном подвале.
И как в последней части суперсуперфильма глаза вспыхивают радостью, а лица светлеют при появлении военно-морской пехоты Соединенных Штатов Америки, так эти слова оживили мистера Шнелленхамера, мистера Фишбейна и мистера Зиззбаума, словно глоток волшебного эликсира.
— В угольном подвале?
— В угольном подвале.
— Так если мы поторопимся…
Вера Пребл кашлянула.
— Минуточку, — сказала она. — Одну минуточку. Я вот написала гарантийное письмо, включающее наше соглашение. Так, может быть, вы все трое сначала его подпишите?
Мистер Шнелленхамер нетерпеливо
— Сейчас на это нет времени. Приходите завтра ко мне в студию… Куда вы? — спросил он, потому что девушка повернулась, чтобы уйти.
— Только сбегаю в угольный подвал, — сказала Вера Пребл. — Наверное, этим ребятам надоело там сидеть.
Мистер Шнелленхамер вздохнул. Попробовать, конечно, стоило, но особой надежды на эту попытку он не возлагал.
— Дайте, — сказал он, покоряясь судьбе.
Девушка внимательно следила, как три магната ставили свои подписи, потом взяла документ и бережно его сложила.
— Никто из вас не хочет послушать, как я декламирую «Звоны» поэта Эдгара Аллана По? — спросила она.
— Нет! — сказал мистер Фишбейн.
— Нет! — сказал мистер Зиззбаум.
— Нет! — сказал мистер Шнелленхамер. — У нас нет ни малейшего желания слушать, как вы декламируете «Звоны», мисс Пребл.
Глаза девушки надменно блеснули.
— Мисс Нордстром, — поправила она. — И за это вы прослушаете «Атаку легкой кавалерии» поэта Теннисона и скажете мне «спасибо».
Голливудские робинзоны
Вечер понедельника в зале «Отдыха удильщика» — это обычно Книжный вечер. Дело в том, что в воскресенье днем мисс Постлетуэйт, наша начитанная буфетчица, имеет обыкновение удаляться к себе в комнату с коробочкой карамелек и библиотечным романом, чтобы сбросить туфли, уютно устроиться на кровати и побаловать себя доброй порцией чтения, как она это называет.
На сей раз ее выбор остановился на одной из захватывающих историй, посвященных Необитаемым Островам.
— Ну значит, корабль этот плывет по Тихому океану, — объяснила мисс Постлетуэйт, — да как наткнется на риф, так что в живых остались только Сирил Тревильян и Юнис Уэстли, и они приплывают к берегу на доске, к этому, значит, необитаемому острову. И мало-помалу они обнаруживают, что безлюдье и то, что я назвала бы одиночеством, пробуждают в них странное тяготение друг к другу, и в девятнадцатой главе, до которой я дочитала, они только что упали во взаимные объятия, а вокруг лишь негромко рокочет прибой, да пронзительно кричат кружащие в небе морские птицы. А я не понимаю, как они будут дальше, — сказала мисс Постлетуэйт. — Ведь они вовсе даже не нравятся друг другу, а сверх того Юнис обручена с видным банкиром в Нью-Йорке, а Сирил обручен с дочерью герцога Ротерайта. Клубок какой-то, вот что я скажу.
Херес С Горьким Пивом покачал головой.
— Неправдоподобно, — сказал он неодобрительно. — В жизни так не бывает.
— Напротив, — сказал мистер Муллинер, — тут есть почти полная параллель с ситуацией Женевьевы Бутл и Булстрода, младшего сына моего брата Джозефа.
— Их выбросило волной на необитаемый остров?
— Практически да, — сказал мистер Муллинер. — Они в Голливуде писали сценарии для звукового кино.
Мисс Постлетуэйт, гордая своими энциклопедическими познаниями в области английской литературы, изогнула изящно очерченные брови.