Замок Дор. Прощай, молодость (сборник)
Шрифт:
Линнет открыла фляжку, а Амиот, отойдя к лошадям, похлопал Милашку по крупу и приказал им возвращаться домой, в стойло.
Вернувшись, он присел у костра, сказав: «С вашего позволения, миссис». Скрипку он положил себе на колени, наивно полагая, что таким образом угодит Линнет.
Она наполнила маленький бокал и протянула ему над костром, при слабом пламени которого вспыхнула янтарная жидкость.
– Прошлым вечером… – начала она. – Я пришла специально, чтобы объяснить: вчера вечером, на возу, я поскользнулась нарочно. Вы понимаете?
– Это был очень опасный
– О, конечно, это получилось случайно. Я просто схватилась за вилы, чтобы удержаться на ногах, – теперь-то я понимаю, что, если бы они воткнулись мне в бок, я бы истекла кровью и умерла у вас на руках.
– Ах, не надо, не надо!..
– Но, как видите, я жива и пришла поблагодарить вас. Да, хорошо быть живой… Выпейте за меня, Амиот.
Их разделял мерцавший костер. Взяв бокал, он с изумлением посмотрел в ее колдовские глаза. Пригубив, он вернул ей бокал, и она тоже отпила чуть-чуть.
Амиот опустился на локоть. Пламя взметнулось, когда Линнет выплеснула остатки из бокала на тлеющие угольки. Она откинулась на подушку из мха. Огонь в костре угасал. Хотя она была прекрасна и соблазнительна, юноша не осмеливался перешагнуть через костер и дотронуться до нее. Сердце его сжалось, он не мог сделать ни шагу. Чуть ли не теряя сознание, он понял, что это чудо красоты его хочет и что она должна стать его навеки.
Припозднившаяся июньская кукушка в последний раз прокуковала в лесу и умолкла. Наступившая тишина словно развеяла чары. Амиот сел, потянулся за своей скрипкой и начал пощипывать струны, имитируя заунывный голос кукушки.
– Я ненавижу эти звуки, – вдруг заявила Линнет. – Они такие печальные, словно кто-то плачет по покойнику.
Он встал, сломал скрипку о колено и бросил ее в огонь, который почти сразу же начал лизать корпус скрипки.
Их взгляды встретились, и, весь дрожа, он сделал движение, вознамерившись перешагнуть костер и наклониться над ней, но тут хрустнула ветка и из темного леса появилась Дебора.
Она взглянула на две фигуры и на быстро угасавший костер, который все еще разделял их.
– Начинается отлив, хозяйка. Даже сейчас вам вряд ли удастся не испачкать туфли в иле. А лодка наполовину в воде, наполовину на траве. Вы пришли сюда, как приходили и раньше, – обратилась она к Амиоту, – а мы не сходили в церковь и пропустили проповедь. Давайте-ка собираться домой.
Глава 13
Вмешательство миссис Бозанко
– Габриель, я очень тревожусь, – однажды ранним утром призналась мужу миссис Бозанко. – Я сегодня всю ночь глаз не сомкнула… Ты уже проснулся?
– Почти, – сонным голосом ответил фермер и сразу же повернулся к жене, как заботливый муж, который с самого дня свадьбы никогда не забывал, что он еще и любовник. – Тревожишься? – повторил он. – Ты же не хочешь сказать, что детям нездоровится?
– Нет,
– А Пеструха позавчера отелилась, да еще и телочку родила; остальные дают много молока. С балансом в банке тоже все в порядке. Более того, мы же внесли деньги на счет?
– Да, конечно, я уже тебе говорила.
– Тогда я не понимаю, в чем дело. Положи-ка мне головку на плечо, моя дорогая, и расскажи, что тебя тревожит.
– Это касается Амиота… и миссис Льюворн.
– Я не вижу тут никакой связи, – наверно, тебе что-то приснилось, ведь в снах все так перепутывается и два плюс два дает пять. Просыпайся, дорогая, и расскажи мне все.
– Она его любит.
– Ну и что, мы все его любим, и дети тоже.
– Она слишком его любит. И беда в том, что и он ее любит. Я сразу заметила, что она к нему неравнодушна. Но он же такой доверчивый… Ты заметил в нем какие-нибудь перемены за последнее время?
– Сейчас, когда ты заговорила об этом, я припоминаю, что теперь мне приходится дважды обращаться к нему, прежде чем он ответит. А ведь обычно он так быстро все схватывает, и проворнее его работника не найдешь.
– Вот я и тревожусь. Мы пребываем в счастливом неведении. Лошади его любят, и дети его любят. А между тем недалеко до греха. Он должен уйти.
– До греха?
– Конечно. Она же замужняя женщина.
– Ну, если дело обстоит так, как ты говоришь…
– Я в этом уверена.
– Если все обстоит так, как ты говоришь, что же тут поделаешь? Коли старому Льюворну взбрело в голову жениться на девушке втрое моложе себя, пусть он и беспокоится. Я считаю, что это не наше дело.
– Нет, наше. Послушай-ка – придвинься поближе, – разве ты не знаешь, что любая женщина рано или поздно, после определенного возраста, просто до безумия жаждет, чтобы ее любили? Разве ты не знаешь? Ах, мой дорогой, в самом деле не знаешь?!
– Допустим. И все-таки я никак не возьму в толк…
– Не говори глупостей – просто слушай. Я все обдумала, пока ты тут похрапывал. И вот к какому заключению я пришла: Амиоту придется уйти.
– Мне никогда не нравился Марк Льюворн, я всегда его не переваривал, – пробурчал фермер хриплым со сна голосом. – Но даже если ты и права – пусть он сам присматривает за своим добром. Какое нам до этого дело! Мне нравится этот парень, и тебе тоже; и если придется его выставить, то под каким предлогом я это сделаю, интересно бы знать?
– Предоставь это мне, я все скажу сама.
– Да ты и всегда это делаешь, слава богу!
– Но прежде всего я отправлюсь в Трой…
– А это еще зачем? – Мистер Бозанко резко сел в кровати. – Ты же не собираешься все рассказать Льюворну?
– Нет, мой бедный дурачок! Приляг опять. Я пойду на таможню и спрошу, не нужен ли какому-нибудь шкиперу матрос. Я там знаю сборщика таможенных пошлин – правда, не очень близко. Его фамилия Макфейл, и говорят, он добрый человек. Я просто схожу к нему и изложу факты: что Амиот – парень с бретонского корабля и как его к нам привезли, а потом он стал у тебя служить, но поскольку он плавал на корабле, то теперь хочет вернуться в море.