Замок из стекла
Шрифт:
Я прекрасно знала, что по утрам в бассейн ходят черные. Формально никакой официальной сегрегации не существовало, и все желающие могли посещать бассейн в любое время, но в реальности черные плавали в бассейне по утрам, когда за посещение не взимали плату, а белые – днем, когда посещение стоило пятьдесят центов. Это негласное правило не было нигде зафиксировано. Просто так было принято, и все тут.
Мне очень хотелось поплавать, но я опасалась того, что если приму предложение Динитии, то нарушу какое-нибудь социальное табу.
«А вдруг это кому-нибудь может
«Потому что ты белая? – уточнила Динития. – Кому-нибудь из белых это действительно может показаться странным, но белых же там утром не будет».
На следующее утро мы встретились с Динитией около входа в бассейн. В руках у меня был купальник из секонд-хэнда, завернутый в застиранное серое полотенце. Белая сотрудница, сидящая в будочке на входе, покосилась на меня, но ничего не сказала. В женской раздевалке пахло синтетическим запахом хвои от моющего средства, а цементный пол и стены из шлакобетона были мокрыми. Из колонок звучал соул, и все женщины в раздевалке громко подпевали.
В раздевалках все белые женщины перед тем, как переодеть трусы, обматывали вокруг талии полотенце, а вот черные не стеснялись и ходили в чем мать родила. Некоторые из женщин были очень худыми с выступавшими ключицами и костлявыми бедрами, а у других были огромные попы, на которые можно было поставить стакан пива, и гигантские бюсты, которые вполне могли бы удержать лежащую на них пачку сигарет. Многие женщины пританцовывали, толкались бедрами или попами.
При моем появлении все замолчали и перестали танцевать. Одна из женщин подошла ко мне так близко, что мне казалось, она вот-вот дотронется до меня сосками. Динития громко объяснила, что я пришла с ней и я хорошая девушка. Женщины переглянулись, пожали плечами и оставили меня в покое.
Мне уже шел тринадцатый год. Я немного стеснялась своей наготы, поэтому сперва решила, что надену купальник, обмотавшись полотенцем, но потом набралась храбрости и сняла одежду, не прибегая к прикрытию полотенцем. Динития моментально заметила огромный шрам, оставшийся у меня на боку. Я объяснила, что после того, как обгорела в возрасте трех лет, мне делали трансплантацию кожи, и теперь я не могу носить бикини, а только цельный купальник. Динития потрогала шрам и сказала: «На самом деле выглядит не так уж ужасно».
«Эй, Динития! – закричала одна из женщин. – У твоей белой подружки пробивается рыжая мохнатка!»
«А чего ты хотела при ее цвете волос?» – спросила Динития.
«Да, – сказала я, – Воротник всегда должен быть в тон с манжетами».
Эту фразу я давно слышала от самой Динитии. Она улыбнулась, а женщины в раздевалке расхохотались. Одна из женщин в танце толкнула меня бедром в бедро. Я почувствовала себя достаточно уверенной для того, чтобы в ритм музыки также толкнуть ее бедром в бедро.
Все утро мы с Динитией провели в бассейне. Мы плескались, а также тренировали плавание на спине и баттерфляем. Динития плавала не намного лучше меня. Мы становились на руки на мелкоте и поднимали ноги над поверхностью воды, соревновались,
В тот день после бассейна я была дома одна. Я наслаждалась ощущением вымытой кожи и приятной мышечной усталостью, которую всегда ощущаешь после активной тренировки. Неожиданно раздался стук в дверь, от которого я вздрогнула. К нам на Литтл Хобарт Стрит, 93, редко заходили в гости. Я немного приоткрыла входную дверь и выглянула. Передо мной на веранде стоял лысеющий мужчина с папкой в руках. Внешний вид незваного гостя напомнил мне государственных служащих, о которых рассказывал папа и которых надо было избегать.
«Глава семейства дома?» – спросил мужчина.
«А кто спрашивает?» – поинтересовалась я.
Мужчина улыбнулся, но его улыбка не предвещала ничего хорошего. «Я из социальной службы по детским вопросам. Мне нужен Рекс или Роз-Мари Уоллс», – ответил он.
«Родителей нет дома», – сказала я.
«Тебе сколько лет?» – спросил мужчина.
«Двенадцать».
«Можно войти?»
Я заметила, что мужчина пытается заглянуть внутрь дома. Я резко закрыла перед его носом дверь, оставив только небольшую щелку. «Мама с папой не разрешают впускать посторонних, когда их нет дома. И говорят с ними только после того, как посоветуются с адвокатом, – добавила я, чтобы произвести на него впечатление. – Скажите, по какому вы вопросу, и я им передам».
Мужчина сказал, что кто-то, чье имя он не имеет права мне сообщить, позвонил в социальную службу по детским вопросам и попросил ее сотрудников провести расследование состояния условий жизни семьи, проживающей по нашему адресу. И у него есть основания подозревать, что дети этой семьи не получают достаточно внимания и живут в запущенных условиях.
«Мы не обделены вниманием», – возразила я.
«Ты в этом уверена?»
«Абсолютно, мистер».
«Папа работает?»
«Конечно, – ответила я, – Он делает разные проекты. Потом он предприниматель и работает над созданием технологии по использованию низкокачественного угля».
«А мама?»
«Она художница, – ответила я, – писатель и учительница».
«Интересно, – сказал мужчина, делая пометку в папке. – А где она преподает?»
«Мои родители не хотят, чтобы я вела любые разговоры на личные и семейные темы без их присутствия, – сказала я. – Приходите, когда они будут дома, и они ответят на все ваши вопросы».
«Хорошо, – ответил мужчина. – Я обязательно вернусь, так им и передай».
Он протянул мне свою визитку. Я смотрела, как он начал спускаться по лестнице. «Осторожнее на лестнице, – предупредила я. – Мы здесь в процессе ремонта».