Замок ледяной розы
Шрифт:
– Нет!!
Я крепко-накрепко зажмурилась. Видеть не хочу, с какими лицами они все сейчас на меня смотрят.
– Пожалуйста, пожалуйста, миледи – не делайте этого! Так нельзя! Не надо ранить замок!
По двери под моими пальцами прошла дрожь. Вибрация передалась камням под ногами. Все сильнее и сильнее. Откуда-то с высоты прокатилась волна гула. Судя по грохоту, лакеи уронили таран.
– Уберите отсюда эту невоспитанную девчонку! Немедленно!
Я сцепила зубы и зажмурилась крепче.
На моё плечо легла знакомая
– Миледи, я не позволю вам ломать мой замок!
Пол дрожит всё сильнее. Лакеи пятятся назад. Граф побледнел и вертит головой по сторонам. Только герцогиня спокойна, как палач на лобном месте. Вздёргивает подбородок и пытается уничтожить нас двоих взглядом.
– Наш утренний разговор не пошёл впрок, Ронни? Поди прочь и не вмешивайся во взрослые дела, в которых ни черта не понимаешь!
– Я понимаю больше, чем вы думаете, миледи. Могу повторить ещё раз. Я. Не позволю. Вам. Ломать. Мой. Замок. Или для убедительности мне спустить с лестницы парочку ваших тупиц?
Лампы на стенах начинают искрить, вспыхивать и гаснуть одна за другой. Задребезжали стёкла витражей в окне на том конце коридора.
Герцогиня хмыкает, и в её рыбьих глазах загорается что-то вроде уважения. Она поднимает свой сложенный веер, висящий в петле на запястье левой руки, и задумчиво постукивает им по ладони.
– Значит, ради замка ты готов на всё, внучек? Ну что ж, мы ещё посмотрим, так ли ты решителен на деле, как на словах. Пойдём, Джордж! От всей этой суматохи у меня разгорелся ужасный аппетит. Прикажи накрыть в саду, в беседке.
(4.4)
Все ушли. В коридоре остались только мы с Роном… и Эд.
– Ну и зачем ты её злишь? Что за ослиное упрямство? Она всё правильно сказала. Мы должны знать, что в башне.
Эд подошёл к нам ближе и скрестил руки на груди. Красивые голубые глаза смотрят отчуждённо, холодно.
Рон пожал плечами.
– Можно подумать, тебя интересует судьба замка.
– А ты как всегда думаешь, что знаешь всё лучше всех? Не думал, что, может, надо довериться опыту бабки? Что за столько лет она научилась разбираться во всех этих дворцовых интригах и если считает, что так надо…
– Можешь и дальше проходить у неё курс обучения дворцовым интригам. У тебя великолепно получается. А меня оставь в покое. Для меня имеет значение только одно – сберечь то, что мне дорого.
– Нельзя съесть орех, не разбив скорлупу. Никогда не слышал такую поговорку?
– Это если относиться к дорогим тебе вещам… или людям… как орехам. Вот только не всё, что разобьёшь, можно починить потом обратно.
Эд замолчал и опустил взгляд на меня. Я стояла позади Рона и смущённо жалась к двери. Терпеть не могу, когда они ссорятся. Иногда я с тоской вспоминала прежние зимы и время,
– Знаешь, Кэт, когда он такой – мне хочется треснуть его чем-нибудь увесистым по башке. Век благородных рыцарей в сверкающих доспехах давно прошёл. Это глупо и недальновидно. Если однажды он и тебя достанет своей правильностью – ты знаешь, к кому приходить плакаться.
Он подмигнул мне, развернулся и направился по лестнице вниз, посвистывая.
Рон посмотрел на меня искоса.
– Ты никогда меня не достанешь… даже не надейся, - пробормотала я, ещё больше смущаясь.
Он довольно хмыкнул.
Чтобы сгладить неловкость, я принялась сумбурно пересказывать всё, что не успела из-за всех этих передряг. И про заколку, и про розу в круге, и о том, как дверь отреагировала на мои прикосновения.
Рон слушал задумчиво и не перебивал. Потом кивнул в сторону двери.
– Ну-ка, давай ещё раз!
Я собралась с духом, отыскала розу, положила на неё ладонь и снова попросила.
Ни-че-го.
Мне показалось, дверь как-то потемнела и… насупилась, что ли. Как будто попытка непрошенного вторжения её очень сильно обидела.
Я пыталась снова и снова – с тем же успехом.
– Ладно, не переживай, - успокоил меня Рон, видя, что я вот-вот снова расплачусь. Вообще не представляю, как у него терпения хватает возиться с такой жуткой плаксой, как я. – Если нам суждено войти в эту башню, когда-нибудь мы обязательно это сделаем.
– Вместе? – просияла я.
– Ну конечно. Если не будешь без конца реветь.
– Обещаю, что не буду, - шмыгнула носом я.
А той ночью мне впервые приснился кошмар. Один из длинной череды жутких, изматывающих кошмаров, что с тех пор снились каждую ночь, снова и снова. Эти кошмары будто выпивали из меня силы по капле. Просыпаясь, я редко могла припомнить, что мне снилось. Помнила только странный звук – тихий, почти на границе восприятия, но неотвратимо преследующий, как хищник жертву.
Мерные взмахи огромных крыльев. И стрекотание – словно огромный сверчок засел где-то под черепной коробкой.
Но когда я проснулась наутро в тот первый раз, один образ всё же стоял перед моими глазами ясно и чётко – как живой, и оттого особенно страшный.
Образ Рона, что смотрит удивлённо на свою правую руку – и на пальцах его кровь.
Честно говоря, после такого сна мне вообще не хотелось вылезать из кровати.
Нужно была придумать, чем заполнить день. В обеденный зал решила не спускаться – пусть хоть режут меня. Завтракать не буду. Лучше помру с голоду и дурацкие гонги станут по мне поминальным колоколом. Когда их отголоски донеслись снизу, я только перевернулась на другой бок и упрямо натянула одеяло на голову.