Замок на краю бездны
Шрифт:
Что-то мягко загудело, в глазах у графини все поплыло, подобные ощущения она испытывала в детстве, еще не совсем проснувшись, находясь в состоянии полусна. Тогда так приятно мечталось о всяком-разном, порой совершенно невероятном. Она едва не рассмеялась – и представить себе не могла, с чем столкнется в реальности. Невероятнее самого невероятного сна! Что-то происходило с ее телом, казалось, из всех пор кожи выползают какие-то скользкие нити, но ощущение было даже приятным. Джессика ежилась и нервно хихикала – щекотно!
– Так я и думала! – сердито буркнула Орти, когда девушки
– А что это? – осторожно спросила Рахель.
– Неважно, я их удалила, не беспокойтесь. Только постарайтесь больше в подобные передряги не попадать, для нервов такое напряжение никак не полезно. И кстати, Элька, предупреди князя Перемыслина, чтобы проверили девочку.
Орти отпустила девушек, и они направились к Эльке, чтобы посидеть и поболтать. После пребывания в ди-школе все трое ощущали себя подругами. Джессика удивлялась этому, ведь общалась с остальными всего ничего. Но так уж получилось.
– Нашла я, с какой ты Земли, – бросила Элька Рахели, падая в кресло.
– Спасибо, – вздохнула та. – Только…
– Что?
– Не знаю, как после всего, что я видела и узнала, жить там. От тоски с ума сойду…
– Почему? – удивилась Джессика.
– Да папа раввин известный, священник, по-вашему, – вздохнула Рахель. – Кроме Закона Торы, ничего знать не хочет. А по Закону у женщины одна судьба – выйти замуж за религиозного еврея и рожать ему детей, пока муж Тору учит. Все формализовано до последней степени – что есть, как одеваться, что говорить, даже что думать. И не дай Бог высказать что-нибудь необычное…
– Неприятно, – поморщилась Элька. – А кто тебе мешает пойти в школу Осознания в Империи? Родных навещать для осознающего нетрудно.
– А чем эти осознающие от ди-эмпатов отличаются? – поинтересовалась еврейка. – Все они – одна порода!
– Всем отличаются! Да давай вместе туда смотаемся, сама глянешь, что к чему. Князь Перемыслин обещал показать все, что нам захочется. Или сперва домой наведаться хочешь?
– Пожалуй, домой, – вздохнула Рахель. – Хоть на папу с мамой посмотреть. Только лет слишком много прошло, узнают ли? Поверят ли, что я их пропавшая дочь? Мне, когда пропала, всего девять было…
– Проверим, – встала Элька. – Джессика, ты с нами?
– Да, – кивнула графиня, тоже вставая. – А нас отпустят?
– Конечно, только предупредить надо. Вот если сами уйдем, то переполох поднимется знатный.
– Лучше не надо, – вздрогнула графиня, вспомнив встревоженные глаза мужа. Однако сидеть все время в замке она не собиралась, скучно. Особенно после того, как деятельная натура Кены и-Ланисер стала ее частью. Сколько мириадов миров! Так что же, не посмотреть на них? Ну уж нет!
– Только давайте переоденемся в длинные юбки – не хочется сердить отца, – попросила Рахель.
Быстро предупредив Дина, Ридена и Аринасия, чтобы снова не встревожились, Элька отдала искину приказ открыть портал в родной мир Рахели. Палач, правда, навязал сопровождение, трех мастеров Равновесия. Она неохотно согласилась, понимая, что иначе не отпустят.
Шагнув в голубое сияние, девушки оказались на улице белокаменного
– Иерусалим… – на глазах Рахели появились слезы. – Господи, Иерусалим!
Оглянувшись, она добавила:
– Ага, Бен-Йегуда, [40] ясно. Папа живет в районе Рамот-алеф.
– Представь свой дом и дай мне образ, – попросила Элька.
Получив образ, она переместилась в заросший деревьями двор трехэтажного дома. Невдалеке слышался шум детских голосов, на стоянке стояло несколько машин. Рахель, не скрывая слез, смотрела вокруг широко распахнутыми глазами и никак не могла насмотреться. Сколько лет прошло… Не надеялась уже когда-нибудь все это увидеть.
40
Бен-Йегуда – пешеходная улица в центре Иерусалима.
Взлетев по лестнице на третий этаж, Рахель ткнула дрожащим пальцем в кнопку звонка. Папа, наверное, в йешиве, днем он редко бывает дома. Вскоре дверь отворилась, и на пороге возникла пожилая женщина в длинной юбке с головой, плотно закутанной в платок. Девушка жадно уставилась на нее. Мама! Господи, мама! Постарела только…
– Тебе [41] кого? – спросила женщина на иврите.
– Ты меня не узнала?.. – почти неслышно спросила Рахель. – Хотя да, семь лет прошло…
41
В иврите нет обращения на «вы».
– Семь лет? – переспросила женщина, вспомнила, что произошло тогда, и мертвенно побледнела.
Она жадно всмотрелась в незнакомую девушку и глухо вскрикнула, начиная узнавать в ней пропавшую незнамо куда дочь. Какое горе постигло тогда семью почтенного раввина! Девятилетняя девочка выскочила в магазин за молоком и не вернулась… Поиски ничего не дали, ребенок исчез. Полиция перерыла все вокруг, но никаких следов не нашла, ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за пропажу девочки. Подозревали маньяка, слухи о котором ходили по Иерусалиму. И вот через семь лет дочка появляется на пороге…
Со всхлипом девушка кинулась в объятия матери. Та гладила ее по лысой голове и сама плакала.
– Кто там, Заава? – вышел к дверям полный мужчина с окладистой бородой.
– Папа… – простонала Рахель, отрываясь от матери. – Папа!
– Папа?! – отступил на шаг назад рав Коэн. – Но… Рахель?!
– Да…
– Где же ты была, девочка? – глухо спросил он.
– В одной мерзкой школе, – тяжело вздохнула она. – Да, я не одна. Мы с девчонками из этой школы вместе сбежали.
– Искать будут? – нахмурился рав, обратив внимание, что все три девушки стрижены наголо. – Надо в полицию позвонить.