Замок на Воробьевых горах
Шрифт:
– Так это… «Ход конем», рядом с метро. Я туда почти каждый вечер захожу, живу недалеко, – поспешно пояснил он.
– Вы были один?
– Да… То есть нет. С парой приятелей.
– Они могут подтвердить?
– Конечно!
Мария уже пожалела, что ввязалась в игру. Она совершенно не представляла, что спрашивать дальше и как себя вести. Подражать майору Самарину? Но в его «весовой категории» она бы не смогла работать при всем желании.
Паузы в несколько секунд хватило, чтобы Ребров взял себя в руки и перешел в
– Можно и мне вопрос задать? – заговорил он нервным, почти гневным голосом. – С какого такого перепоя вы решили, что я причастен к смерти мальчишки?
Марии не понравился его тон. Чтобы окончательно прижать техника к стене, она решила раскрыть карты.
– Я знаю, что вам есть что скрывать, – сказала она, не сводя колкого взгляда с лица Реброва. – Коля Сабуров мог случайно узнать про ваши темные дела.
И снова на лице мужчины промелькнул испуг, а его голос дрогнул:
– О каких таких «темных делах» вы говорите?
– Мне известно о вашем побочном заработке, – ответила Варламова. – О фотокамере в женской раздевалке. Хотите узнать, что написано по данному поводу в Уголовном кодексе?
Ребров побледнел.
– Это произвол, – пробормотал он, – голословное обвинение. Я буду жаловаться.
Мария проигнорировала его монолог.
– За распространение порнографии вас ждет срок от трех до семи лет, – сообщила она сухим, жестким голосом.
– Я не распространял, – пробормотал Ребров, бледнея. – Я делал их для себя. Я… люблю смотреть.
Марию едва не стошнило.
– Носит же земля таких мерзавцев! – проговорила она с отвращением. – Самым лучшим выходом было бы вызвать сюда отцов тех девчонок и посмотреть, как они надают тебе по шее.
Мария достала из кармана сигареты, но вспомнила, что находится в помещении, где нельзя курить, и спрятала пачку обратно. А техник Ребров внимательно изучал ее лицо.
– Вы ведь никакой не следователь, – сказал он вдруг. Шершавый язык снова прошелся по сухим губам. – Не следователь, да?
Мария не видела причин продолжать спектакль.
– Нет, – призналась она. – Я не следователь.
Лицо Реброва побагровело.
– Тогда что вам нужно? Хотите меня шантажировать? Но у меня нет денег. Послушайте… Не знаю, кто вы, но умоляю: оставьте меня в покое.
И он забормотал какие-то извинения, оправдания. Слова вылетали из его сухого рта невнятно, а на глазах, воспаленных и красных, как у бассета, выступили слезы. Взгляд мужчины молил о пощаде. Мария увидела перед собой спившегося, несчастного человека. Жалеть его она не собиралась, но давить на пропойцу желание пропало.
– Ладно, – сказала она. – Я не карательный орган и дам вам шанс. Как только я уйду, вы пойдете в женскую раздевалку и снимете камеру. Сделаете?
Ребров молчал.
– Не слышу, – повысила голос Варламова. – Сделаете или нет?
– Да… сделаю… – прошептал техник.
– Имейте в виду, я прослежу.
Она повернулась и зашагала к выходу. И услышала за спиной:
– Да, на этом все.
Мария не поняла, почему техник повторил ее слова таким странным тоном. Впрочем, у нее не было никакого желания выяснять. Потому что голова была занята мыслями о мучительном и долгом подъеме по узкой лестнице с крутыми ступеньками, который ждал впереди.
7
– Алло, это я… – Ребров плотнее прижал трубку сотового к уху. Губы его дрогнули. – Я знаю, что ты запретил мне звонить без дела. Но у меня есть дело, и оно очень важное… Не вопи, а просто послушай. Ко мне тут заходила хромая тетка и представилась следователем… Она откуда-то знает про камеру… Не вопи… Нет, документ не показала, просто взяла на понт… Ты же знаешь: когда я с похмелья, меня можно взять голыми руками… Что? Как выглядела? Ну… хромая, с тросточкой… Стрижка как у мальчика… Да нет же! Она уже про все знала… Не знаю, откуда… Да, я помню, что ты меня предупреждал. Но каждый зарабатывает как может… Хорошо, я понял.
Ребров сунул трубку в карман. Подумал немного, снова достал, набрал номер и приложил к уху.
– Лось, сворачивай свой балаган и уходи на дно! Мы под колпаком. Как-как… не знаю как. Возьми отпуск и не показывайся в ГЗ, пока я не скажу. Я попробую решить проблему… Да не скули ты! Все, отбой… Я сказал: отбой!
Убрав трубку, Ребров вздохнул. Затем, ссутулившись, заковылял к заветному шкафчику, где у него была припрятана ополовиненная поллитровка.
Глава 4
1
И вновь этот странный парень возник у нее на пути. Он стоял у стены ГЗ и смотрел прямо перед собой. Перед ним были влажные деревья, асфальтовая площадка и несколько мокрых скамеек. Обычный пейзаж. Ничего, заслуживающего столь пристального и всепоглощающего внимания. По всей вероятности, он давно уже так стоял.
– Антип! – негромко окликнула его Мария.
Он повернул голову, взглянул на нее отсутствующим взглядом и произнес без всякого выражения:
– А, это вы. Здравствуйте.
Затем прикрыл веки и принялся тереть их кончиками пальцев, словно совсем обессилел или долго напрягал глаза. Пальцы у него были длинные и слегка узловатые.
– Сегодня самое ужасное утро в моей жизни, – сообщил Антип, отводя руки от лица. Говорил он горловым, сдавленным, очень усталым голосом.
Мария всегда считала излишними и бессмысленными выражения соболезнований, поэтому она просто спросила:
– Вы с ней были очень дружны?
Он покачал головой:
– Не думаю.