Замок на Воробьевых горах
Шрифт:
– А чего вы усмехаетесь? – спросил обиженно. – Вы можете доказать, что мертвецам снятся сны?
Мария покачала головой:
– Нет. А ты можешь доказать обратное?
– Аксиомы не нуждаются в доказательстве, – небрежно обронил Бронников.
– Папа Климент Восьмой тоже так считал. Потом пришел Джордано Бруно и сказал, что планет, подобных Земле, множество, а Вселенная бесконечна. Ученого сожгли, но Вселенная не стала от этого меньше. Я понимаю, что Гамлет тебе чужд и непонятен. Вот ты и считаешь его идиотом, презираешь. Но… Кстати, неплохое сценическое решение. Ведь
– Да! – немедленно отозвалась та.
– Тогда начинай.
Вика напустила на себя невинный вид и проворковала, обращаясь к Бронникову:
– Принц, были ль вы здоровы это время?
– Благодарю: вполне, – угрюмо отозвался Виктор.
Вика замешкалась на секунду, затем быстро сняла с пальца кольцо, вынула из ушей сережки и протянула их Бронникову:
– Принц, у меня от вас есть подношенья. Я вам давно хотела их вернуть. Возьмите их.
Виктор Бронников тревожно посмотрел на кольцо и процедил сквозь зубы:
– Вы ошиблись. Я в жизни ничего вам не дарил.
– Дарили, принц, вы знаете прекрасно. Но заберите все дары обратно. Порядочной девушке нельзя оставлять подарки мужчины, который потом ей изменил.
Несколько секунд Бронников молчал, затем с холодной иронией осведомился:
– Значит, вы порядочная девушка?
– Милорд! – возмущенно проговорила Вика.
– Отлично. И вы хороши собой?
На лице Вики появилось недоумение.
– Что вы имеете в виду?
– То, что если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою! – отчеканил Бронников.
Вика опустила руку и растерянно улыбнулась.
– Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?
– Скорее красота стащит порядочность в омут, чем порядочность исправит красоту, – с холодным пренебрежением проговорил Бронников. Помолчал немного и добавил: – А ведь я вас любил когда-то.
– Любили? Да… Я тоже думала, что это так.
– А не надо было думать! Сколько ни прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас, Офелия. Никогда!
– Тем больней я обманулась, – с горечью произнесла Вика.
Бронников отвернулся и проговорил жестоким голосом, не глядя на Вику:
– Ступай в монастырь. К чему плодить грешников? Сам я не разбойник, но даже у меня столько дерьма в душе, что лучше бы моя мать меня не рожала. Какого черта такие люди, как я, толкутся между небом и землей? Все мы обманщики. Не верь никому из нас!
– Да, но я…
– Если пойдешь замуж, я дам тебе в приданое свое проклятие! – перебил ее Бронников неожиданно злым голосом. – Лучше ступай в монастырь! А если тебе непременно надо мужа, выходи за дурака!
– Почему за дурака? – удивилась Вика.
– Потому что умные мужики хорошо знают, каких чудовищ вы из них делаете. Нет, шалишь! Никаких свадеб! Кто уже женился, те пусть пропадают. А я лучше воздержусь. Хорошее дело браком не назовут.
– Принц,
– Ступай в монастырь!
Мария улыбнулась Бронникову:
– Отлично! В роли хладнокровного сукиного сына ты очень убедителен. Возможно, потому, что тебе ничего не нужно играть.
Парень усмехнулся, но ничего не ответил.
– На сегодня, пожалуй, достаточно, – сказала Мария. – Если будет время, поработайте над своими монологами дома. Только постарайтесь помнить все, что я вам тут говорила. Все, ребята, все свободны! Спасибо, что пришли!
Варламова повернулась и, тяжело опираясь на палку, захромала к выходу.
5
Опустился вечер – тяжелый, мокрый и душный. Марию не оставляло неприятное ощущение: должно случиться что-то страшное. Вероятно, виной всему была гибель Насти Горбуновой и дурацкий спиритический сеанс, который ей предшествовал.
Варламова никогда не участвовала в спиритическом сеансе и относилась к любым попыткам установить контакт с мертвецами более чем скептически. Она вообще не слишком доверяла сообщениям о существовании потусторонней жизни. Все пять лет, прошедшие после аварии, Мария занималась исключительно живыми. Мертвые были вне ее юрисдикции, так сказать.
Зайдя в столовую поужинать, она встретила Ковалева. Тот поприветствовал ее первым, Мария приветливо отозвалась. Встрепанные волосы, рассеянная улыбка.
– Жаль, что вы только пришли, – посетовал Ковалев. – Я уже поел, а то мы могли бы поболтать.
– Да, жаль, – согласилась Варламова.
– Ну, тогда до завтра?
– До завтра.
Ковалев вдруг подмигнул ей, но тут же, осознав нелепость своего панибратского жеста, стушевался и поспешно вышел из столовой.
Ужинала Мария в полном одиночестве. Ей дьявольски не хотелось возвращаться в общежитие, мрачные коридоры которого давили на нее, а крохотная комнатка вызвала легкую клаустрофобию. Она бы с радостью вызвала такси и уехала домой, но что-то подсказывало ей: разгадать мрачные тайны, окружавшие ее, можно лишь полностью погрузившись в атмосферу этого странного здания.
Мария почти не сомневалась, что гибель Насти Горбуновой как-то связана с жуткой смертью Коли Сабурова. Они были любовниками. И оба были инвалидами.
В памяти Варламовой возникла ужасная сцена: Настя лежит на дне фонтана; ее лицо, шея и руки покусаны собаками; а в паре шагов от изуродованного трупа валяется испачканная кровью чугунная кошачья голова…
Марию передернуло. Аппетит пропал. Вяло поковырявшись вилкой в котлете, она отодвинула тарелку.
Полчаса спустя Мария вышла из лифта в холле своего этажа. Коридор, как обычно, был безлюден. Эта странная безлюдность удивляла Варламову. Она знала, что практически в каждом блоке кто-то живет, но почему-то аспиранты не носились по коридорам, как обычно бывает в студенческих общежитиях, а предпочитали сидеть в своих комнатах. Хотя, возможно, сейчас в общежитии почти никого и нет, его обитатели предпочитают проводить вечера в более интересных местах.