Замок над рекой

Мортинсен Кей

– Уговорили! Паштет так паштет. Заранее признательна.

– А вы уже подумали, где будете ночевать сегодня? – спросил ее Клод и поставил кастрюлю с водой на газовую плиту.

– Разумеется, здесь, где же еще?

– В таком случае, с вашего разрешения, я попозже проверю, что творится наверху. Устали?

– Смертельно, – призналась Роми. – Целую неделю не спала толком, волновалась, собиралась в поездку, и вот... Ой, что вы делаете, Клод?

– Ничего особенного, – тихо сказал он, гладя ее по волосам.

С

чего это вдруг я позволяю так много человеку, который ненавидит мою мать, – сонно подумала Роми. И почему сейчас это не имеет для меня никакого значения?..

– Вообще-то это совершенно не в моем стиле – бросаться в объятия первого встречного, – на всякий случай сообщила она.

– Рад слышать, что я для вас не первый встречный, – улыбнулся Клод. – И ни о чем не беспокойтесь – еда, сон, и вы снова будете в форме.

Голос его подействовал на Роми гипнотизирующе. Всхлипнув, она прижалась щекой к его груди.

– Что-то я совсем расклеилась, – с виноватой улыбкой пробормотала она.

– Оно и неудивительно. А раз так, разговор мы продолжим завтра. Сейчас – ужин, затем баиньки.

– Угу, – невольно засмеявшись, пробормотала она. – Я вам так благодарна, Клод!

Роми с благодарной улыбкой приподняла голову и вдруг ужаснулась. Она совсем забыла, что подвела ресницы тушью, и, сама того не заметив, замарала белоснежную рубашку Клода.

– Бога ради, простите! – в испуге воскликнула она. – Чуть ли не впервые в жизни решила воспользоваться косметикой, и... Понимаете, я все-таки собиралась на встречу не с кем-нибудь, а с матерью. Папа без конца говорил, какая она красивая, и я не хотела ударить лицом... Ну что вы смеетесь? Что такого забавного я сказала?

Клод небрежно достал из кармана носовой платок, смочил его под краном и осторожно провел им по ее лицу.

– Рубашка – ерунда, а вот лицо у вас в разводах от туши, – сказал он, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

Впрочем, обтирал он ее лицо с такой нежностью и заботливостью, которую впору было ожидать от матери Терезы и ее сестер милосердия. Может быть, я уже сплю? – рассеянно подумала Роми.

– Вы не стесняйтесь, – сказала она со вздохом, – смейтесь в открытую. Я же вижу, как подрагивают у вас плечи. Я давно уже привыкла, что надо мной смеются.

– Я смеюсь вовсе не над вами, – добродушно уточнил Клод. – В вашем положении, когда впору весь свет послать в тартарары, вы находите силы побеспокоиться о моей испачканной рубашке.

– Значит, вы не представляете, что это такое – трястись над каждым счетом из прачечной или химчистки и беречь одежду, как зеницу ока, дабы избежать лишних трат, – пробормотала Роми. – А впрочем, откуда вам, аристократу, знать наши проблемы?

– Что такое безденежье, я знаю не понаслышке, – неожиданно серьезным тоном отозвался Клод.

– Интересно, откуда? – сказала Роми и, не получив ответа, добавила: – Еще раз извините,

что испортила вашу рубашку.

Клод безразлично пожал плечами.

– Отстирается. Вы не первая особа женского пола, оставляющая у меня на груди следы своей косметики.

Не сомневаюсь, подумала Роми, неожиданно почувствовав себя уязвленной. Такой-то красавец! Вероятно, не один десяток женщин рыдало, смеялось и засыпало в его жарких объятиях.

– Интересно, – сказала она, наблюдая, как он с проворством заправского повара шинкует на доске луковицу, случайно найденную на нижней полке буфета. – Где вы научились так ловко резать овощи?

– В кухне одного из придорожных ресторанчиков неподалеку от Батон-Ружа, штат Луизиана.!

Роми хихикнула от неожиданности:

– Вы и кухня придорожного ресторана? Клод кивнул:

– Видите ли, Роми, я...

Он не успел закончить свою мысль, потому что раздался звонок с аппарата, висевшего на стене.

– Ой, это мама, – встрепенулась Роми.

– Нет-нет, это, скорее всего меня! – воскликнул Клод и первым подбежал к аппарату. – Да, дорогая, часа через полтора... Так и быть, принеси из погреба бутылку шампанского... – Голос у него стал мягким и бархатистым. – Просто так – устроим маленький семейный праздник.

Роми вжалась в кресло, готовая, провалиться сквозь землю от неловкости. Интимные разговоры чужих людей всегда ей были в тягость, а сегодня особенно. Жена? – мелькнула у нее мысль. Но почему тогда у него на пальце нет обручального кольца? Любовница? Кто бы это ни был, Роми от души пожалела ее. Клод Ла-рош, насколько она могла судить, подобно своему отцу не ставил верность на первое место в списке своих принципов.

Клод издал смешок, низкий и, как показалось Роми, очень сексуальный, а затем повесил трубку.

– Извините, но по этому номеру телефона когда-то можно было найти моего отца. А теперь вот нашли и меня, – стал оправдываться перед Роми Клод.

– Да-да, конечно, – сухо ответила Роми. Ее воображение мгновенно нарисовало картину: ослепительная красавица в бархатном черном платье соединяет свой бокал с бокалом Клода, они пьют за здоровье друг друга шампанское и соскальзывают на атласные простыни... – Вам пора идти. Шампанское выдохнется. И не только шампанское...

Клода почему-то развеселили ее слова.

– О шампанском можете не беспокоиться, его в погребе, слава Богу, более чем достаточно. О Сильви – тем более. Небольшой урок пойдет этой капризной девице только на пользу.

У Роми мгновенно испортилось настроение, и Клод мгновенно почувствовал это.

– Сильви норовит всех подчинить своим капризам, – пояснил он. – Боюсь, что это самая своенравная особа из всех, кого я знаю. Я всячески пытаюсь вбить в ее непутевую и красивую головенку, что помимо нее существуют и другие люди, но, кажется, не очень в этом преуспел...