Замок серебряной розы

Снегова Анна

Я не стала говорить его матери, что рекорд был – сто тридцать один исцеленный за сутки. Я потом его еле до постели дотащила и уговорила поспать.

Но спустя четыре часа он снова был на ногах. Бодрый и полный сил. И снова преисполненный решимости спасать людей.

Кажется, Замок серебряной розы, который и не Замок-то на самом деле, а целый огромный город, связанный будто невидимыми корнями, даёт своему хозяину неисчерпаемый источник магии. Если бы не это, я вряд ли смогла бы унять тревогу и примириться с тем, что Ричард фактически сжигает себя изнутри постоянным

перенапряжением всех магических сил.

Но призвание, которое он обрёл три года назад, не оставляет ему другого выбора.

Я помню как сейчас тот переломный момент однажды вечером – вскоре после того, как мы вернулись в Замок с новорожденной дочкой.

Он держал Кэти на руках и любовался ею, как зачарованный смотрел на крохотное спящее личико, на эту хрупкую красоту в своих ладонях.

Я тихо подошла и положила голову ему на плечо.

А он сказал – «если бы не моя магия, Кэти бы не появилась на свет. А что, если прямо сейчас где-то пытается родиться другой ребёнок, но рядом нет мага, который мог бы ему помочь? Эта мысль обрушилась мне на голову однажды, как снежная лавина. И теперь я не могу думать ни о чём другом, Гаяни».

Он тогда посмотрел мне в глаза, и я увидела в его чёрном взгляде тщательно спрятанную боль. А ещё – сколько сил ему понадобилось, чтобы заговорить со мной об этом. Ведь он уже тогда знал, какую цену мне придётся платить за это его признание. И знал, что я пойму – это не рассказ. Это просьба.

Я конечно же поняла его тогда. Как понимала всю свою жизнь.

Что он не хочет оставлять нас одних, и будет всегда чувствовать себя виноватым. Всякий раз, как станет уходить.

Но то, о чём он сказал сейчас, чем поделился, явно переступая через себя – это слишком серьёзно. И если я правда люблю его – должна помочь хоть немного облегчить бремя на его плечах.

Бремя магического дара, который может спасать жизни людей.

Дара, которым он слишком долго пренебрегал и не пользовался.

Но больше так просто не может, не имеет права. Это разорвёт его на части, истерзает душу, если не найдёт выхода.

Ведь наверное, подобный дар не даётся просто так?

Я никогда не хотела быть гирей на его ногах.

Я хотела быть его крыльями.

Поэтому помолчала - а потом забрала малышку у него из рук.

– Иди. А мы всегда будем тебя ждать.

В ту ночь тоже падал снег. И Ричард ушёл тогда в первый раз. Как уходил потом в новые и новые ночи… но ту, первую ночь, когда я смотрела из окна в его быстро уходящую спину, прижимая к себе дочь, я буду помнить всегда.

…С тех пор его богатая коллекция оружия так и осталась пылиться на стенах.

Один из самых выдающихся мечников Королевства Ледяных Островов больше не брал в руки меч ни разу.

Вместо этого он днями и неделями путешествовал по стране, из города в город, от деревни к деревне.

И лечил, спасал, возвращал угасающие жизни – детей и взрослых, мужчин и женщин, стариков и младенцев, всех, кого мог.

Иногда оставался в Замке на несколько дней, и туда стекались толпы людей отовсюду,

прослышав о чуде. Шли к великому Чародею Замка серебряной розы все, кто уже утратил надежду на исцеление – и Ричард не отказывал никому. А для меня такие дни были самыми долгожданными, ведь он был рядом. Даже измученный и уставший. Но безмерно, безмерно счастливый. Он не говорил, но я знала о чём он думает – каждый спасённый ребёнок, это чья-то дочь или сын. Или что если бы он не вылечил вон того мужчину или ту женщину, их дети остались бы сиротами.

Он в каждом, каждом детском лице видел нашу малышку Кэти.

Наверное, поэтому и не мог по-другому.

Поэтому спустя несколько дней снова срывался с места и отправлялся в путь – ведь многие по-настоящему больные люди не могли бы сами добраться до Замка, а оттого он как одержимый пытался найти и спасти каждого.

Я склонилась и погладила Кэти по холодной щеке. Она продолжила сосредоточенно втыкать в снеговика десятую руку.

– Он скоро вернётся, - уверенно ответила я графу. – Не сердитесь на него. В Фрагонаре снова вспышки огненной лихорадки, у Ричарда много работы.

– Но он мог бы, по крайней мере, брать с собой Зеленогривого и возвращаться к вам по вечерам!

Я видела по суровому взгляду графа, что он не одобряет поведения сына. И я с особенным жаром бросилась на защиту Ричарда.

– Хранитель не может слишком долго быть вдали от места, которое должен охранять! Это природа магических зверей!

– В таком случае, есть амулеты для быстрых перемещений, - упрямо гнул свою линию граф.

– Ричард и так тратит их огромное количество на то, чтобы находить больных! Это слишком редкая вещь, в Арвеноре не могут же производить их тоннами! Короли Замка янтарной розы и так слишком добры и поставляют нам их больше, чем во всё остальное Королевство вместе взятое!! – запальчиво заявила я.

Кажется, моя горячность смягчила графа. Он улыбнулся и проворчал:

– Ещё бы! Я лично просил Эмбер за своего оболтуса. Но всё равно, пусть только вернётся – я постараюсь вставить ему мозги на место! Работа это хорошо, но…

Граф осёкся и посмотрел куда-то за мою спину.

И мне не надо было говорить, кого он там увидел.

Вот я дура! Надо было давно догадаться.

Малышка Кэти бросила свои снежные занятия и уже минут пять, пока мы спорили, упорно пялилась в ту сторону.

Появление отца она предугадывает с точностью волшебных часов.

Я обернулась и бросилась бежать – путаясь в подоле платья, увязая в снегу.

Смеясь от счастья, влетела в распахнутые руки. В столице трескучий мороз, еще холоднее, чем в Замке ледяной розы. У Ричарда была холодная, обветренная кожа на лице и снежинки в волосах.

Но губы – были горячими, как кровь.

– Скучала?.. – хриплый шёпот обжигает мою шею. Поднимая меня от земли, сжимая в ломающем кости объятии, Ричард совершенно не стесняется никого и вжимается лицом мне под ухо, как будто греется в распахнутом вороте моей мантильи.