Замок Тенмар
Шрифт:
Не в погоде дело — вовсе не в ней! Именно предчувствие вынудило подойти к окну. Хорошему, застекленному…
Этот постоялый двор — один из лучших в Лиаре. Далеко не каждый простолюдин может позволить себе стеклить окна. Даже в некоторых старых комнатах замка Таррент — нежилых с прошлого века — окна затянуты бычьим пузырем. А зимой ставнями закрыты. Наглухо.
У благородных дворян не хватает средств на приличную жизнь. А хозяева некоторых таверн, оказывается, жируют!
Зачем здесь эти всадники?! Надо было выбрать постоялый двор
Какой позор! Разве место в том коровнике знатному лорду? Потомку одного из древнейших родов Эвитана!
Почему эти клятые всадники сами не остановились там? Почему нет запрета пускать всякий сброд в места, где ночуют благородные дворяне?!
Сколько же въехало во двор верховых… Нет, та жалкая лачуга их просто не вместит.
Жаль — в «Водовозной кобыле» как раз место подобной голытьбе!
Хотя — какая голытьба? Стоимость их одежды из окна, конечно, не оценить. Но вот кони… Отнюдь не крестьянские клячи!
Если они — за лордом Таррентом… чтобы арестовать… Вот и выговорилось! Если б незнакомцы мчались за ним — были бы в форме королевских солдат. И по знакам на мундирах Леон определил бы, кому они подчиняются. Если Всеславу…
«Не пытайся обмануть мать! Она всегда знает, что ты задумал!»
Юноша затряс головой, прогоняя ненавистный образ. И еще ненавистнее — голос!
Назад ехать нельзя. Дорога здесь одна. Не с ними же — конь о конь!
Да и не могут эти Леона арестовать! Они наверняка — вообще не солдаты.
А кто? Можно одеться как угодно — военная выправка выдаст.
Но если у них приказ — почему они не в мундирах? Зачем оделись в штатское?
А если приказ, но другой? Тайно убить Леона?! При дворе не нужна казнь лорда Таррента. А вот несчастный случай для отцеубийцы…
Сама ли умерла Ирия, или помогла мать?! Или еще кто? С тайным приказом.
Но ведь Полина — в Лютене! Любимая знала бы об обвинениях в адрес самого родного человека! Даже об опасных слухах. И гонец от нее успел бы раньше этих…
Разминуться они не могли. Дорога опять же — одна.
А что, если?..
Тот червячок сомнения зародился еще в аббатстве. И так обманчиво крепко спал — столько дней! Но теперь подло куснул в сердце. Впервые за всё время.
Есть ли что-то ядовитее лжи Карлотты? Только если злоба Ирии. Они друг друга стоят… стоили.
Но даже это не изгоняет не слишком чистые сомнения. Да, они позорят его любовь к Полине. Но ничего поделать Леон не в силах! Только скорчиться под одеялом — на чужой кровати. Рядом с чужой и безразличной ему пышнотелой служанкой.
Он корчится, мерзнет и не знает, на что решиться. Леон еще не научился решать… Прежде были отец, мать, Полина!
Даже игру в детстве для всех выбирала Ирия. Брат протестовал…
Ири! Светлые как лен волосы, зеленые глаза, чуть насмешливая улыбка…
« Леон, этот венок — тебе. Смотри, какой красивый! Здесь ромашки и незабудки, и васильки…»
Ири!
Юноша вдруг совсем не по-мужски всхлипнул. Запершило в глазах. А к горлу подкатывает невыносимо горький ком.
Леон завидовал Ирии. Порой — почти ненавидел. Но только она из всех сестер и была ему интересна.
А теперь не с кем соревноваться… Не с кем поговорить, некому похвастать! Да хоть о той, первой, в замке, рассказать — некому. Он остался один!..
Сколько юноша так просидел, почти беззвучно плача? Наверное, долго.
Смазливая рыженькая служаночка рядом так и не проснулась. Ни от звука, ни от холода. И очень хорошо!
Отвлек Леона возобновившийся шум во дворе. Кутаясь в меховое одеяло и продолжая всхлипывать, лорд Таррент белкой подлетел к окну. Пытаясь на ходу унять бешено колотящееся сердце.
Всадники выезжают со двора. Они, похоже, скакали всю ночь. И не собирались надолго задерживаться и здесь. Торопятся…
От сердца отлегло. Даже если допустить бредовую мысль, что они за ним, — до Таррента пять дней пути! И столько же — назад.
Леон поедет верхом. Эти безнадежно отстанут!
И с каждой минутой проклятый отряд — всё дальше от постоялого двора! Если только не «забыли» здесь шпиона…
Да нет, зачем? Не могут же они в каждой таверне соглядатаев оставлять. Этих солдат или не солдат — всего-то пятьдесят шесть. Этак без людей останутся!
Остатки слез высохли сами. Повеселев, Леон начал насвистывать фривольную песенку — о даме с глазами «цвета юного вина». С улыбкой представляя, какие же они тогда. Светло-желтые? Или красные — как у вампира из южных легенд?
Еще у прелестницы имелось множество других достоинств. Воспеваемых в следующих куплетах.
Но вспоминать их юноша не стал. Вместо этого толкнул в упругий бочок ту, что спит рядом. С обычными для северянок голубыми глазами.
— Эй, камин растопи!
Она спросонья удивленно и даже, кажется, обиженно захлопала светлыми ресницами. Тоже северными, даже чуть рыжеватыми.
У сестер — в мать-южанку — брови и ресницы темные. Кроме Иден — та совсем блеклая.
— Не слышишь? Камин растопи!
Точно обиделась. Ну и пусть! Брать ее в постель еще раз Леон не собирается. А прислугу надо вовремя ставить на место.
Кстати, отдельно платить горняшке за ночь тоже незачем. Вроде бы, он даже и не обещал.
Пусть гордится, что удостоилась внимания лорда. Будет что рассказать внукам.
3
Весь следующий день юноша действительно провел в седле. Продрог до костей. И понял, что такие приключения — для выживших из ума самоубийц.