Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
Кремер прищурил глаза, внимательно вглядываясь в лесную опушку за лужайкой. Возможно, подумал Питер, он заметил там какое-то движение.
– О чем ты думал, когда впервые оказался здесь и понял, что рано или поздно мы тебя убьем? – спросил Кремер.
– Я ждал конца, – сухо ответил Питер.
– Но ты сам напрашивался – когда ударил Джорджа, избавляя девушку от небольшого затруднения.
– Не думаю, что смогу тебе это объяснить, – сказал Питер. – Это был инстинктивный порыв. Ты не поймешь. Я старомоден, а старомодные мужчины всегда защищают своих женщин.
– Но
– Я же сказал, ты не поймешь, – пожал плечами Питер.
– Ты думал обо всем, что хотел сделать и так никогда и не сделал? – спросил Кремер.
– Да. Я думал, что просто позор, если я умру, а у тебя останется шанс выжить.
– Ты должен умереть, а твоя идея меня совершенно не волнует.
– Я знаю.
– Если бы я был на твоем месте, то же самое я чувствовал бы и по отношению к Тэсдею, когда он сумел завести машину. «Черт с ним!» – подумал бы я.
– Я знаю.
Голос Кремера стал напряженным.
– Взгляни на северный конец лужайки, – сказал он. – На ту группу берез. Что-нибудь видишь?
Питер посмотрел в указанном направлении. Луч спускающегося солнца сверкнул на каком-то предмете, что не должен был там находиться, – на стволе ружья или на оловянном значке полицейского – словом, на каком-то кусочке металла.
– Они готовятся к атаке, – сказал Кремер. Он отвернулся от окна и взглянул прямо в глаза Питера.
Питер собрался с духом. Его время проходило.
– Ну, отец, ты готов к расплате? – спросил Кремер.
– Сегодня как раз подходящий для этого денек, – сказал Питер, подавляя отчаянное желание закричать.
– Ты здорово хладнокровно все проделал, отец, – сказал Кремер. – Для меня это большой сюрприз. Ты единственный, который с самого начала не терял присутствия духа. Тебя, наверное, удивит, что я втайне восхищался тобой.
– Но это не много значит, верно? – сказал Питер, следя за пальцем Кремера на спусковом крючке: через секунду он нажмет на него, и все будет кончено.
– Посмотрим, насколько хладнокровным ты окажешься в самом конце, – усмехнулся Кремер.
То, что произошло в следующую секунду, было абсолютно неожиданным и таким поразительным, что Питер потерял равновесие. Кремер взял ружье в обе руки и легонько бросил его в Питера. Затем резко развернулся и быстро пошел прочь, не оглядываясь.
Питер потянулся за ружьем, и к тому моменту, когда ему удалось поднять его, Кремер уже достиг двери и обернулся с широкой ухмылкой на лице.
– Как-нибудь увидимся, отец, – сказал он, помахал Питеру рукой и снова повернулся к выходу.
Питер прицелился ему в затылок, но не смог выстрелить. Он слышал шаги Кремера, пересекающего большой холл – идущего, но не бегущего. Питер снова обернулся к окну, ему хотелось крикнуть, чтобы предупредить. Он слышал, как открылась и захлопнулась высокая парадная дверь. Взглянув в окно, он увидел остановившегося посреди лужайки Кремера, который спокойно закуривал. Затем он неторопливо зашагал к группе берез.
С десяток ружей, очевидно, грянули одновременно. Кремер закружился на одном месте, а потом упал на спину. Со всех сторон на лужайку бросились люди.
– Линда! Линда!
Она замерла как вкопанная и подняла голову. И наконец заметила его. Помахала ему рукой, обернулась кого-то позвать и снова побежала к дверям.
Питер отвернулся от окна и медленно опустился на пол. У него уже не осталось сил.
Через мгновение она была рядом, упала на колени и, прижимаясь лицом к его щеке, что-то говорила.
– С вами все в порядке, Питер? – наконец разобрал он. – Вы не ранены?
Казалось, весь мир куда-то поплыл.
– У меня все отлично, – услышал он свой голос. – Просто превосходно!
УБИЙСТВО ЖАРКИМ ЛЕТОМ
Часть первая
Глава 1
Мальчик стоял, плотно прижавшись к стене дома, стараясь спрятаться в тень; он молился о том, чтобы стать невидимым, чтобы эта стена разверзлась и поглотила его. На противоположной стороне улицы медленно и методично убивали человека.
Все было как обычно, и казалось, так будет всегда. Тимми Фэллон пошел в Ист-Виллидж – обиталище хиппи. Там был парень, который играл на гитаре и пел песни о дружбе, любви и потерянных детях. Тимми сидел в битком набитой прокуренной комнате и слушал, слушал… Только после двух часов ночи он вдруг спохватился, что теперь ему нелегко будет добраться домой.
Правда, Тимми не особенно беспокоился о том, что ему предстояло пройти десять кварталов одному, – за все время еще никто ни разу не приставал к нему. И все же ночь была не лучшим временем для прогулки в одиночестве хорошо одетого подростка. По улицам могли рыскать доведенные до отчаяния наркоманы в поисках денег, но они никогда не тронули бы ребенка – у него просто не могло быть при себе таких денег.
Бары уже закрылись; стеклянные витрины маленьких магазинчиков на Третьей авеню и тех, что встречались Тимми по пути домой, опустили металлические решетки. Несколько бездомных кошек рылись около контейнеров с мусором.
На Четырнадцатой улице Тимми повернул на запад к Ирвинг-Плейс и направился дальше в жилые кварталы, где неподалеку от Гремерси-парка находился многоквартирный дом, где его отец работал смотрителем и в подвале которого жила его семья.
На середине пути между Четырнадцатой и Пятнадцатой улицами Тимми вдруг услышал какой-то звук, доносившийся с противоположной стороны. Это был глухой захлебывающийся крик.
– О, пожалуйста! – услышал Тимми.
Он остановился и посмотрел на другую сторону улицы. Четверо мужчин окружили пятого, стоявшего на согнутых ногах и пытавшегося руками прикрыть голову и лицо. Не произнося ни слова, они били его в живот, нанося тяжелые удары огромными, словно молоты, кулаками, пока он не упал на тротуар. Внезапно мужчины куда-то исчезли – может быть, скрылись в какой-нибудь из аллей или же в подъезде одного из домов – Тимми этого не знал. Избитый мужчина неуклюже распластался на тротуаре.