Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
Он шел, едва заметно прихрамывая, спрятав терновую палку под мышкой. Кругом было тихо. На углу Ирвинг-Плейс Питер столкнулся с женщиной средних лет, тащившей на поводке подагрического спаниеля.
– Слава Богу! – воскликнула она. – Там, на тротуаре, лежит человек. Я… я думаю, он сильно покалечен. Не знаю, что делать. Я… у меня собака!
Не останавливаясь, Питер пошел на противоположную сторону площади к человеку, которого Тимми назвал «грудой лохмотьев». Вокруг не было никого, кроме причитавшей женщины с собакой, да и та уже отошла от него.
Когда Питер увидел чернокожего, лежавшего на тротуаре, хриплый возглас вырвался из его груди. Не нужно было быть врачом скорой помощи, чтобы определить, что этому человеку уже ничем нельзя было помочь. Глаза его выскочили из орбит, а черное лицо зверски изрезано, видимо разбитой бутылкой, о которой говорил Тимми. Одна рука вывернута за спину и явно сломана. Сквозь красную пену на Питера оскалился опухший, разорванный в клочья рот с выбитыми зубами.
Женщина с собакой все же решилась и подошла поближе, глядя на стройного темноволосого человека с палкой из тернового дерева. Прямой рот его был плотно сжат, а холодные голубые глаза потемнели, полные сострадания.
– Я… я могла бы вызвать доктора из своей квартиры…
– Спасибо, но уже не надо, – сказал Питер. Он отвернулся, и слабая дрожь пробежала по его телу. – Бедняга. Я знаю, кто он…
Красный проблесковый маячок мигал на крыше полицейской патрульной машины, остановившейся рядом с Питером у бордюра тротуара. Из нее вышли двое полицейских; один из них – с револьвером в руке. Он узнал Питера, хорошо известного в этом районе. Было время, когда люди из полицейского участка круглосуточно охраняли самого журналиста и его квартиру от друзей человека, который с помощью Питера проводил остаток жизни в тюрьме.
– Добрый вечер, мистер Стайлс. Сержант Конвэй сказал, что вы звонили.
– Здравствуйте, Повальски.
Второй полицейский оглядел тело.
– Нам понадобится санитарная машина, – сказал он и, подойдя к патрульной машине, стал громко вызывать кого-то по рации. Скрипучий голос, раздавшийся в ответ, неожиданно прозвучал слишком громко.
– Вы видели, как это произошло? – спросил Питера Повальски.
Журналист покачал головой:
– Тимми, сын Майка Фэллона, видел. Вы ведь знаете Фэллона, он работает смотрителем полудюжины небольших домов в этом районе. Так вот, Тимми перелез через забор в мой сад, за ним гнался один из тех, кто сделал это.
– Мальчик шел так поздно ночью?
– Он ходил в центр – там у них было что-то вроде встречи всеобщего благоволения и братской любви.
– Опознать не сможет?
– Нет, но мне известно имя убитого. Это Ричард Симс, один из известных чернокожих интеллектуалов. По-моему, он автор пьесы «Голос черной трубы», которая сейчас идет на Бродвее.
– В центре, в районе Юнион-сквера, было что-то вроде массового митинга, – сказал Повальски. – Мы были наготове на тот случай, если бы ситуация начала выходить из-под контроля. Да,
– Его убили четверо белых.
– А сколько чернокожих теперь пойдут убивать белых из-за этих четверых, сколько всего порушат, да и полицейским достанется! – с горечью сказал Повальски.
– Я вам больше не нужен? – спросил Питер.
– Следователь захочет поговорить с мальчиком.
– А нельзя ли не втягивать его в это? Человек, который гнался за ним, не разглядел в темноте Тимми. Если вы привлечете мальчика, то можете указать на него убийцам. Им не нужен свидетель преступления.
– Я доложу об этом капитану. Думаю, у него больше полномочий, чтобы решать такие вопросы.
Питер направился на угол площади, к клубу «Плейерс», где он довольно часто проводил свободное время. Это был элегантный старый дом. Всем известный Эдвин Бут организовал здесь клуб актеров, художников и журналистов. Сейчас свет горел только в одном окне с матовыми стеклами над дверью. Питер нажал звонок для ночных вызовов. Через некоторое время появился Том, ночной сторож.
– Простите, что заставил вас ждать, мистер Стайлс. Я был на четвертом этаже.
– Это вы извините за беспокойство. Мне нужно заглянуть в вашу телефонную книгу. Там, на углу, убили человека.
– Теперь уже нигде не чувствуешь себя в безопасности, – заметил Том.
Питер спустился по крутой лестнице в слабо освещенный зал, где располагался ресторан, в котором мясо и рыбу жарили на глазах у публики, прошел мимо стола для игры в пул к кабинкам с телефонами, включил свет над телефонной книгой и некоторое время изучал номера в районе Манхэттена, а затем вернулся обратно по лестнице в фойе.
– Где лучше ловить такси ночью, Том?
– Около кафетерия в районе Двадцать пятой улицы, – сказал сторож. – Водители останавливаются там выпить чашечку кофе.
– Спасибо.
Питер направился к двери.
– Будьте осторожны, мистер Стайлс. Я думаю, что этот человек, которого убили, торговал наркотиками и, наверное, хотел поднять цену на дозу.
– Сомневаюсь. Ну, пока, увидимся, Том.
Питеру повезло: ему удалось поймать такси, когда он проходил по Гремерси-парку. Он назвал водителю адрес на западе в районе семидесятых улиц. В машине было радио, по которому прослушивались переговоры полицейских. Питер взглянул на лицензионное удостоверение водителя, находившееся напротив него: оно было на имя Патрика Клэнси.
– Каким образом к вам поступают звонки, адресованные полиции?
Клэнси посмотрел в зеркало заднего вида и сказал:
– Я работаю по совместительству.
– Вы коп?
– Пятнадцатый полицейский участок, – ответил Клэнси. – Я услышал, что какого-то парня убили на Ирвинг-Плейс. Я как раз находился неподалеку, но сделать ничего не мог. А что это вам пришло в голову ехать в эту ночлежку?
– Ночлежку?
– Тот адрес, что вы мне дали. Отель «Молино» – девушки по вызову, гомосексуалисты… Вы ведь Питер Стайлс, не так ли?