Замок в лунном свете
Шрифт:
— И вы все успеваете? — поразилась я. — Как это похоже на мою бабушку: отдать кучу распоряжений, а самой встать в центре и взмахивать хлыстом, стоит вам наклониться в седле…
Я запнулась, внезапно пораженная тем, что все сказанное касалось не его, а той маленькой девочки из Ньюбери, какой я была когда-то. Воспоминания возвращались, как и предсказывал доктор Джеймсон. Я увидела прямо перед собой бабушку — пожилую даму небольшого роста, с правильными чертами лица, в длинном черном платье. Она всегда держалась неестественно
— У меня в голове все перепуталось, — пробормотала я. — Бабушка всегда была такой нетерпеливой, когда учила меня ездить верхом. Наверное, несправедливо думать, что она так же строго обращается и со своими работниками.
Он пожал плечами.
— Конечно, с ней бывает нелегко. Но зато она хорошо разбирается в лошадях. А я люблю лошадей, люблю ездить верхом и жить за городом. Все остальное — ну, таковы уж мои обязанности.
— Например, забрать внучку из сумасшедшего дома!
На это ему нечего было возразить.
Мы ехали мимо Центрального парка. Конечно, я здесь часто гуляла, но все впечатления изгладились из памяти. Мы миновали парк, свернули на широкую улицу, потом повернули еще раз. Я читала таблички на домах: 5-я авеню, 92-я стрит. Одинаковые многоэтажные дома казались знакомыми, будто я видела их когда-то во сне.
— Как идут дела на ферме? — спросила я, чтобы отвлечься от этих мыслей.
— Неплохо. Шесть лошадей, двадцать коров, дюжина свиней и, конечно, куры. Ко всему прочему еще три пса.
— Кажется, раньше их было меньше?
— Вы правы, — Эндрюс улыбнулся. — Дог нам достался от вашего двоюродного брата, когда он переехал в Нью-Йорк. Другой двоюродный брат женился, а жена терпеть не может собак, — нам пришлось приютить его таксу. Из старожилов — Барон, овчарка.
— Барон, — повторила я.
Эта кличка напомнила мне о чем-то далеком. Я глубоко вздохнула и взглянула в окно.
— Если я не ошибаюсь, мы снова проезжаем мимо парка…
— Извините. Кажется, я повернул не туда.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Зачем вы обманываете меня, мистер Эндрюс. Вы повернули специально.
Он кивнул без тени смущения.
— Вы хотели проверить, как я буду реагировать? Может быть, что-нибудь вспомню. Увы, не надо забывать, что у меня полная амнезия, — я с усилием рассмеялась. — Может быть, я когда-то жила здесь?
Он снова кивнул:
— Девяносто вторая улица. Между Мэдисон и Пятой авеню.
— Теперь понятно, почему дома мне показались такими знакомыми. Я столько раз мимо них проходила, когда выгуливала Барона…
Я запнулась.
— Да, — сказал он. — Барон — это ваша собака.
— Значит, вы сделали это специально?
—
— Зачем вам понадобились мои воспоминания! Зачем?! — я едва не расплакалась от бессильной ярости, однако поспешила взять себя в руки. — Не делайте больше этого, пожалуйста… Барон… С ним все было в порядке, когда меня забрали в клинику? Я имею в виду, я не забывала его кормить?
— Ни одного дня. Вы забывали о себе, но не о Бароне.
— Откуда вы знаете?
— Меня послали в Нью-Йорк решить вопрос с вашей квартирой. Ваша подруга забрала пса. Она же устроила вас в клинику и позвонила отцу.
— Это была Мэгги Паркер. Доктор Джеймсон говорил, что она несколько раз приезжала в клинику, пыталась увидеться со мной, но я все время отказывалась. — Я рассмеялась. — Неблагодарно с моей стороны, правда?
Эндрюс ничего не ответил. Машина выехала на шоссе.
— Значит, вы видели мою квартиру? Наверное, все было завалено пустыми бутылками из-под виски?
— В квартире не нашлось даже капли спиртного.
— Вы лжете.
— Чего же ради? Если честно, я ни разу не слышал, что ваше… несчастье было связано с пьянством.
— Так мне говорил доктор Джеймсон. Но откуда я могу знать, что было на самом деле? Бедный Барон! Я так запустила его. Когда я стала бояться выходить из квартиры, ему пришлось довольствоваться балконом… Там, кажется, был балкон?
— Да…
— Теперь я припоминаю. Кухня была совсем крохотной: только-только повернуться. А ванная — я до сих пор не представляю, как там можно было мыться. Не квартира, а конура. У меня как раз подходило к концу пособие, и выбирать не приходилось. Хотя что толку вспоминать все это, жалеть… Нет, я не жалею о том времени. Тогда я, по крайней мере, была свободна. Понимаете, свободна…
Мне вдруг стало стыдно за свою чрезмерную болтливость. Нужно держать себя в руках. Все, что было связано с Нью-Йорком, я видела, как в тумане, но одно действительно было бесспорно: с тех пор, как я оставила Ньюбери и переехала в город, меня не покидало ощущение свободы.
И теперь я ехала обратно в Ньюбери. Без гроша в кармане, больная и беспомощная.
Глава третья
Дом был освещен луной.
Длинные тени протянулись к берегу озера. В воде отражались огни, с противоположного берега доносились смех и музыка. Лунный свет прочертил над сумрачной глубиной светлую дорожку. Стоя возле причала, я смотрела как завороженная на воду, и мне хотелось пройти по этой дорожке. Внезапно из темноты вынырнуло и приблизилось мужское лицо в странной, застывшей гримасе. Где-то вдалеке застрекотал лодочный мотор, заглушивший музыку и смех, и в этот момент…