Замороженные приливы

Родес Морган

Она нахмурилась, всё ещё надеясь вытянуть из него больше информации.

– Вы хотите сказать, что… когда-то любили кого-то так, как, вы уверены, Магнус любит Клео?

Губы короля превратились в мрачную линию.

– Неважно. Это было давно и не имеет значения.

– Это Альтия? – Амара никогда не встречала бывшую королеву, но видела её суровый портрет в коридорах лимерийского дворца.

– Нет. Не Альтия, - Гай вновь посмотрел на пергамент. Когда Амара думала, что он сказал уже всё сегодня, он вновь начал говорить, с грустью в его голосе. – Когда я был молод, моложе

Магнуса, я побывал за границей. Я встретил девушку. Красивую, сложную, очаровывающую девушку. Мы спорили, обсуждали всё, что только можно представить, и она стала всем моим миром. Я хотел провести остаток жизни с нею, был уверен в этом. Но у моей матери были для меня другие планы – планы, что не принимали мою беззаветную преданность. "Любовь – это слабость", так она сказала. И её стоит уничтожить, иначе обманчивые, опасные существа используют эту слабость для собственной выгоды.

– Что случилось? – спросила Амара, приближаясь к Гаю, чтобы сделать вид, что утешает его.

– Моя мать вмешалась. Она отравила эту любовь словами и угрозами в темноте, даже не знаю, как, и вскоре любовь девушки стала ненавистью. В конце концов, она вышла замуж за другого, и у них были красивые дети.

И Амара поверила, ведь сама поступала так же.

– И где она сейчас? – спросила она вслух. – Вы знаете?

Его челюсть напряглась.

– Она умерла, - прошипел он.

– Простите, - промолвила она, всё ещё не веря, что Кровавый Король рассказал эту историю о любви и потери.

– Нет, - сказал он, и его взгляд вновь охладел. – Моя мать была права относительно любви. Без её вмешательства я бы не был королём сейчас. Теперь я точно знаю, что надо делать, когда буду обеспечивать судьбу моего сына. Я заберу искушение от него, как моя мать сделала для меня.

Он разорвал на куски сообщение и швырнул его в море.

Глава 28

Магнус

Лимерос

Магнус не спал всю ночь, готовясь для встречи королевского корабля, ожидая звонок стражи. Но когда солнце стало подниматься, а крешийцев не было, Магнус был разочарован, проклиная Йонаса Агеллона за это сообщение.

Он оставил свои покои и пошёл по дворцу, по крайней мере, радуясь возможности размяться. Всё казалось таким же, как и в любой другой день. Конечно, нет. Стражники были отправлены за приближающими судами, но Клео была единственной, кто знал, чего ждать.

Возвращение отца. Оккупация Амары.

Конец Митики – и жизни.

Он вышел из дворца, готовясь к ледяному холоду, что царствовал в Лимеросе. Но когда он вошёл в ледяные сады, там не было ни суровых, болезненно холодных ветров, что так терзали его лицо. Он посмотрел вверх, увидев, что небо, вопреки

тому, что было затянуто облаками, оставалось ярким, и на землю падали снежинки.

Он запрокинул голову и закрыл глаза, чувствуя знакомое ощущение белых хлопьев, что таяли на коже.

Он медленно шёл по саду, один, позволяя себе насладиться красотами и звуками дома, но на этот раз не перебегая из одной точки в другую максимально быстро.

Он будет скучать по таким утрам.

На краю скалы, где слева возвышался чёрный дворец, Магнус осмотрел Серебряное Море в поисках крешийской армады. Сопротивление – лишь дополнительная гибель и боль его граждан. Магнусу не устоять против сил Амары, и король знал это.

Это время ответить за измену, и он поймёт, почему отца называют Кровавым Королём. Магнус не ждал милости.

И поклялся себе, что не будет её просить.

Во время бессонной ночи Магнус много думал о сообщении из крешии. Кое-что в этой ситуации было неправильно, оставляло кислый привкус во рту, от которого он не мог избавиться.

Оба сообщения были написаны и отправлены повстанцами – повстанцами, что знали друг друга, сотрудничали в прошлом.

Феликс Габрас прислал кусочек кожи, доказывая, что теперь верен повстанцам. Но почему Магнус считал, что это его татуировка, его кожа? И откуда совпадение, что Феликс послал сообщение во дворец, когда Йонас был здесь?

А после сообщение от Йонаса, что было вчера вечером, предупреждало об опасности и вселило страх в сердце Магнуса.

Вспышка осознания украла дыхание.

Даже сейчас Клео выступала против него с Феликсом и Йонасом.

Вопреки всем красивым словам, всем мольбам, чтобы он поверил в её словам – мольбам, которым он почти поддался, - Клео считала его своим врагом, что его надо устранить.

Конечно, король Гай не настолько глуп, чтобы быть с такой, как Амара. Король знал, насколько обманчива она может быть, хитрая манипуляторша, такая же, как и Клейона Беллос.

Болезненное ощущение, что засело у него в груди, усилилось, когда он понял, что за параллель провёл в эту ночь – Клео была такой же, как и Амара.

Они могли работать вместе с самого начала, как только Амара ступила на митиканскую землю.

Голова закружилась, и Магнус в оцепенении прошёл к Уроборосу. Знакомый владелец высоко поднял бровь, когда Магнус толкнул дверь.

– Еда, - рявкнул Магнус. – И бутылка пелскийского вина. Сейчас же.

– Да, ваше высочество, - прошептал он, больше не отрицая, что у него есть спиртное.

Магнус яростно ел жареную еду и рис, что принёс мужчина, и прошептал Тост, поднимая бокал за Клео:

– Хорошая игра, принцесса!

Он осушил первую бутылку, после вторую, прежде чем решил, что пора уходить. На пути он остановился и схватил бармена за плечо.

– Когда я стану королём, вино рекой потечёт в Лимеросе! Вино для всех!

Съёжившись, бармен подарил ему короткую улыбку, а после Магнус ушёл, не дождавшись ответа.

Хотя он выпил много, Магнусу удалось без задержки прийти во дворец. Пока он не увидел ближайшие ворота, он не понимал, что не взял никого из стражников, покидая территорию дворца.