Замуж в туман

Ветрова Варвара

“Ритуалов подчинения каримари в Истории Темных Веков мы насчитываем всего два. И если первый до наших дней не дошёл, то второй используется регулярно. Как известно, изначальной хозяйкой каримари может быть только женщина, однако она может временно передать сущность мужчине для достижения тех или иных целей. Этим в Темные Века беззастенчиво пользовались многие Жрицы Культа Арналы, ведь каримари является носителем частички сути его хозяйки. Именно поэтому допускается участие каримари в ритуалах пробуждения, подчинения, возрождения и иных, коих

огромное количество, настолько огромное, что полный перечень мы не считаем нужным воспроизводить. Достаточно понимать, что дух каримари может выступать частью ритуала в том случае, если нет возможности использовать части волос, ногтей и пр., и пр.”.

Я вздрогнула и поёжилась. Да уж, ничего не скажешь. Дух вместо ингредиентов зелья — и врагу не пожелаешь. С другой стороны, это ведь разумно, если попытаться понять жриц. Я подняла голову.

— Если я не ошибаюсь, всех Жриц Арналы после казни сжигали, — полувопросительно-полуутвердительно произнесла, глядя на Рейна.

Тот кивнул.

— Верно, это так.

— Тогда, получается, что каримари, по сути, являлись чуть ли не единственным, так сказать… — я пошевелила пальцами, подбирая нужное слово, — “мостиком” для проведения ритуалов.

— Если только у их последователей не сохранялось частиц их ногтей, волос и прочего, — поправил меня Рейн, пристально глядя на меня. От его взгляда по спине побежали мурашки, и я даже посмотрела вниз, словно желая убедиться, что не сижу на муравейнике. Фалькор… нервировал. Хотя нет — он пугал до потери сердцебиения. Но одновременно с этим, находясь с ним рядом, я могла поклясться, что ничего дурного мне не угрожает.

Я вздохнула. Слишком много случилось в последние дни: вначале Анталь, который выстроил хрупкие мостики доверия. Затем Лжефалькор, который эти мостики расшатывает — и довольно успешно, если подумать. Ведь действительно, я уже неоднократно ловила себя на мысли, что сторонюсь Анталя без видимой причины. Хотя, если подумать, причин этому одновременно было и слишком много.

— О чем ты думаешь? — голос Рейна ворвался в мои мысли.

— О том, где настоящий принц, — выдохнула, решив оставить свои размышления себе.

— Принц у себя в замке, и, поверь мне, ему ничего не угрожает, — Фалькор неслышно встал со своего стула и в два шага оказался рядом: я чувствовала спиной тепло его тело. — Но ты ведь думаешь не об этом, не так ли?

Голос обволакивал, погружал в приятную дрёму. Но я пыталась бороться.

— Твои амулеты не сработают, — произнесла заплетающимся языком, тщетно пытаясь встать. Ноги были ватными, — можешь даже не пытаться.

— Амулеты? — в голосе собеседника послышалось удивление: — Какие амулеты, Дара?

— Приворотные, — сердито ответствовала и, все-таки собравшись с силами, встала.

Чтобы тут же зашипеть, почувствовав ладони лжепринца у себя на плечах.

— Отойдите от меня, кто бы вы ни были, — зарычала, сама отступая на несколько шагов.

— Дара, но я не использую приворотные амулеты, — обернувшись, я уставилась на Фалькора и недоуменно подняла бровь, увидев удивление в его глазах, — честное слово!

— Ага,

честное, — ухмыльнулась, — честное слово от непонятно кого — это, знаете ли, интригует.

Приятная истома постепенно отступала, а Фалькор смотрел на меня и молчал. Воцарилась неловкая пауза. Наконец собеседник дрогнул.

— Можешь называть меня Лоем.

— Лоем? — я прикусила губу, словно пробуя это имя на вкус, но при этом оценив двусмысленность ответа: — Тебя зовут Лоем или Лой? — решила внести ясность.

Мой оппонент улыбнулся.

— Без разницы. Лоем или Лой — мне всё равно.

— Забавно, — я не была намерена продолжать разговор, по крайней мере, в этом ключе. — Впервые встречаю человека, которому всё равно, как его будут называть, — не желая продолжать, я отвернулась и внезапно почувствовала, что собеседник улыбается.

— Лой, — раздался на удивление мягкий голос, — меня зовут Лой.

Хмыкнула, взяв следующую книгу. Она послушно распахнулась передо мной на нужной странице. Я поморщилась — опять запретная литература, о чем наглядно свидетельствовала окантовка такого цвета, словно рисовали запекшейся кровью. Хотя почему “словно”?

“При казни последователей Культа Арналы применялся особый метод уничтожения тела. В присутствии трех незаинтересованных свидетелей тело помещалось в холщовый мешок и предавалось огню. Оставшийся пепел проверялся Жрецами трех Богов — каждый раз эти жрецы выбирались методом жеребьевки, чтобы исключить возможность подлога. И только после этого в Нотту вносилась запись о смерти…”

За спиной раздался смешок. Я обернулась.

— Что такое? — постаралась скрыть раздражение.

Мой собеседник смотрел на меня и, не скрываясь, веселился.

— Впервые в жизни я встречаю такую беспечную воспитанницу Серого Шпиля, — счел нужным пояснить он, — поворачиваться спиной к человеку в личине, зная только его имя и даже не будучи уверенной, что оно настоящее.

— То есть я не первая выпускница Серого Шпиля на твоей памяти, — веселье резко оборвалось, — если не учитывать Ольму, то… какая?

Лой молчал, буравя взглядом синюю стену. Она, в свою очередь, достаточно посветлела, а это значит, что времени у нас не так уж много. Когда она выцветет до цветов обычного окружающего пространства, пузырь лопнет, и мы окажемся в реальности, в том же мгновении, откуда нырнули во время вне времени. Я вздохнула — удобная штука. Крайне удобная, как минимум тем, что не засекается почти никем. С другой стороны, она так редко используется, что…

На краю сознания промелькнула и тут же исчезла какая-то маленькая, очень гордая и очень важная мысль. Я попыталась поймать её за хвостик — тщетно: поганка нещадно ускользнула, а в голове осталась другая мысль — та, которую я последние несколько минут пыталась затолкать в самые дальние уголки своих мыслей: ответ на вопрос Лоя. Словно почувствовав мои мысли, Лой нарушил молчание.

— Ну так что скажешь о беспечности, Даралея? — усмехнулся он, а я — заскрипела глазами: этот жук проигнорировал мой вопрос, зато себя не обидел.