Замуж за Чернокнижника
Шрифт:
меня. Сомнений в том, что колдун сдержит своё обещание, если договоримся, не было.
Такие словами не бросаются.
9. Отверженная
Отвратительное настроение не покидало, превращаясь в регулярные вспышки
раздражения. Не помог даже тренажёрный зал и бассейн. Место, где он с особым
остервенением выплёскивал из себя негативные эмоции до усталости. Усталости
дождался, а злость продолжала вить свою паутину, как чёрная паучиха. Он и не
голове? Сейчас он чувствовал себя зверем в клетке, который не может выбраться наружу, запертый обстоятельствами и собственной гордостью.
Этот день стал для многих работников его заведения чёрным, а для кого-то и последним
рабочим днём. Несколько служащих оказались уволенными сразу же, как только он
приехал на работу. В том числе и лицемерный бармен, падкий до чужих денег. Давно пора
было навести порядок. Распустились.
Был ли он обижен на её выходку в банке? Да. Обижаются на тех, кто не оправдывает
ожиданий. Хороший урок от высших сил, чтобы показать ему, как он слаб и уязвим в то
время, когда он утвердился в своём превосходстве над окружающими.
Он ждал от неё хотя бы дружеской улыбки, доверия и симпатии за проявленные участие, заботу. Хотел защитить, а взамен получил шквал обвинений и неприязнь.
Девушка, которая была ему небезразлична, отказалась от него. Её холодный ледяной тон
— «я вам не верю и знать вас не хочу» — разрезал самолюбие на две части, заставив его
поверить, что он проиграл. Он ушёл от неё раздосадованный и побеждённый. Навсегда.
Строптивая бестия, которая трепетала от его объятий и поцелуев, волновала и заставляла
сердце биться чаще, отказала ему в очередной и последний раз. У него тоже есть гордость.
Значит, не получилось. Каждый отвечает сам за себя.
Он, наконец, разобрался с письмами и счетами и вышел из своего кабинета, чтобы в
последний раз пойти и осмотреть по-хозяйски своё заведение. Прошёл по коридору в
первый зал и остановился, как вкопанный, чувствуя, как кровь закипает в его жилах, словно лава. Она что, издевается над ним? Зачем явилась сюда? Сидит за барной стойкой в
вызывающем ярко-красном платье и пьёт шампанское... Отмечает свою победу над ним?
Такая манящая и сексуальная.
Русые локоны, присобранные наверху тонкой заколкой, единственным украшением в её
облике, свободно ниспадали ей на плечи, в то же время подчёркивая изгибы изящной шеи.
Девичья грудь была обтянута платьем, показывая все достоинства, одновременно ничего
лишнего не открывая. Равно как и тонкая талия, округлая попка пряталась
нарядом вызывающего цвета. Смотрел на стройные ножки, между которых он предпочёл
бы вклиниться, врываясь в податливое тело своей твёрдой эрекцией, чтобы усмирить её
строптивый характер и показать, кто главный, и не отдавая себе отчёта любовался
девушкой. В который раз.
Ноги, сами не ведая, что творят, вынесли к ней. Любопытство, интерес, надежда быстро
перекрыли с лихвой все отрицательные эмоции, которые он испытывал весь день, словно
и не было никакой ссоры. Встал за её спиной, вдохнул знакомый аромат. Произнёс над
ухом как можно спокойнее:
— Юля, — с трепетом наблюдая, как она разворачивается.
— Алан, — улыбнулась нежной улыбкой.
— Что ты тут делаешь? — он старался говорить как можно холоднее и беспристрастней.
— Клуб твой понравился, — будто между прочим, произнесла она. — Решила отдохнуть
после рабочего дня, — и сделала глоток из фужера.
Пьяненькая, но не сильно. Видимо, здесь недавно. Он не мог и не хотел отвести от неё
взгляд, продолжая любоваться.
— Ты одна?
— Нет, нас здесь много, — и она махнула рукой, показывая на прибывающих гостей.
Насмехается? Недолго думая, он подхватил её под локоть.
— Вставай. Пошли со мной.
Ясно, что одна. Ясно, что не признается сама, зачем приехала. Ясно, что случилось что-то.
Скорей всего, что-то серьёзное. Он смотрел в фиалковые глаза и понимал, что Юлия не
договаривает. И злился за то, что она играет в свои игры вместо того, чтобы просто
поговорить с ним.
— Куда ты меня тащишь? — возмутилась девушка его железной хватке.
— А то не знаешь, — рявкнул он, уводя за собой в свой кабинет. Там ему никто не
помешает докопаться до правды.
— Мне больно, — взмолилась она.
Он ослабил захват. Знала бы, как сама умеет делать больно. Но молчал. Не к лицу
мужчине жаловаться и препираться, особенно с... он осёкся в своих мыслях... с любимой
женщиной? Так он хотел себе сказать? Бред. Они мало знакомы.
Завёл её к себе в обитель, закрыл двери на ключ, чтобы не сбежала, и развернул к себе
лицом.
— Чего ты хочешь?
Молчание...
— Отвечай! — рявкнул на неё, увидел, как она вздрогнула от неожиданности или страха, и
едва не возненавидел себя за это.
Рассердился на неё за то, что вызвала в нём эти чувства, и на себя за то, что позволил себе
рассердиться.
— Мне нужна помощь, — тихо, но внятно произнесла она, не сводя с него пристального
взгляда.