Замуж за Чернокнижника
Шрифт:
— Вы единственная гостья за два года моей работы у шефа, которую мне велели доставить
домой. Неужели думаете, что я не выполню поручение?
Ого, Женя оказался более разговорчивым, чем я могла предположить. Столько слов. Не
оторвал бы ему шеф голову за излишнюю болтливость. Я недовольно фыркнула и
отвернулась к окну созерцать ночной город, пролетающий мимо под звуки песен Патрисии
Каас.
Машина мягко припарковалась около подъезда. Личная охрана довела меня до квартиры,
прошедшего дня и вечера.
Сначала морально растоптал, потом заставил рассказать всё и отправил восвояси. Сама
виновата... Зря к нему вообще поехала. Но ведь не довёл свою жестокую игру до конца и
отступил. Что поменялось? В цинике проснулись совесть и сострадание или он понял, что
победил и остыл? Последнее — нелогично. Я же видела, какими глазами он смотрел на
меня, как вёл себя, несмотря на беспристрастный голос и словно окаменевшие черты лица.
Играл со мной как голодная кошка с мышкой, чтобы дать мне понять мою
несостоятельность... У него получилось.
Что делать дальше - понятия не имела. На автомате разделась, сходила в душ. Сильно
разболелась голова, похоже, от шампанского на голодный желудок, поэтому выпила
таблетку и улеглась спать. Ничего, Янусик, я тебя обязательно вытащу! И тебя, и нашу
малявку. Утро вечера мудренее. Обязательно найдётся способ на свежую голову.
Не знаю, сколько я проспала, но проснулась от дребезжания своего сотового на тумбочке.
Подхватила рукой телефон и увидела, что меня вызывает Янка. Что за новость? Как так?
Нажала кнопку ответа и услышала тихий голос своей сестрёнки:
— Юль, приезжай.
— Ян, с тобой всё в порядке?
— Да-да, — голос звучит глухо. — Пожалуйста, приезжай.
Недолго думая, я соскакиваю и начинаю собираться. Хватаю красное платье, как
единственный вариант, и в спешке натягиваю на себя. Быстро причёсываюсь и вызываю
такси. Пока перекусываю корочкой пресного безвкусного хлеба и выпиваю стакан воды, сбивая жажду, подъезжает машина. Выскакиваю из дома и прыгаю в жёлтый автомобиль, диктую адрес. Быстрее же! Тороплюсь к сестре.
На улице ещё темно. Глубокая ночь. Часа три, не больше. Мимо пролетают огни домов, фонарей, светофоров. На улицах пусто, и никто не мешает мне двигаться по нужному
адресу. Вот и дом сестры, с тёмными окнами, погружённый в крепкий подутренний сон.
Что происходит?
Я быстро расплачиваюсь с неразговорчивым таксистом, удивляюсь, зачем ему ночью
тёмные очки. Ну да мало ли... Выскальзываю из автомобиля и
Подул лёгкий ветерок. Зашелестела листва на ветках деревьев, разбавляя мертвую тишину.
Входная дверь приоткрыта. Меня ждут. Захожу в холл, рукой пытаюсь найти выключатель.
Щёлк. Ничего. Что всё-таки происходит?
Вдруг перед глазами на полу начинают проявляться очертания белой звезды. Довольно
большой по размеру. Она испускает лёгкое свечение с голубым оттенком и вдруг внезапно
вспыхивает по контуру огнём. Пламя быстро разгорается вверх в человеческий рост, и я
слышу речитатив на незнакомом языке. Что-то мне подсказывает: кого-то призывают.
Яркий свет, отбрасываемый огнём, показывает, что я уже и не в доме сестры, но снова в
том самом зале с древними письменами из сна. Всё так достоверно и реально. Это меня
запутывает окончательно. Вроде к сестре приехала...
Напевное наречие усиливается, превращаясь в красивую своеобразную музыку, которую
хочется слушать и слышать. Мне хорошо и спокойно. Любопытно. Я присаживаюсь на пол
и вдруг вижу, как в фигуре огня, отрисованной звездой, начинает проявляться какая-то
тень. Чёрная, она увеличивается стремительно, приобретая очертания вполне осязаемые.
Только подойди и потрогай. Но моё тело цепенеет, сидя на холодном полу. Словно
каменные плиты высасывают моё тепло, потому что я вижу в пентакле чернокожее
высокое чудовище с красными, нет, кровавыми глазами. Сразу заломило виски. Я смотрю
и замечаю треугольный подбородок с раздвоенным концом, как у змеи, и чётко
очерченные скулы. И крючкообразный длинный нос, тонкие губы и высокий лоб,
переходящий с двух сторон в завитые рога, как у горного козла. Сердце заколотилось, во
рту пересохло. В нос бьёт отвратительный запах разложения вперемешку с плесенью. Я
очень хочу убежать, но не могу оторвать руки-ноги от пола.
По всему залу глухим раскатом разносится, словно шипение змеи:
— Ссссделка-а-аа...
Вздрагиваю от пронизывающего моё тело слова и очень хочу к Янке. Зажмуриваюсь и
вдруг оказываюсь у неё дома, сидящей на диване. Рядом спит малышка Эрика. Вижу
сестру, связанную по рукам и ногам, на стуле, уронившую подбородок на грудь. Дремлет.
— Я-я-янка-а-а! — соскакиваю и бегу к ней, пытаюсь разбудить. Треплю её за волосы, легко бью по щекам. — Янка! Очнись же! Наркотиками, что ли, накачали?
Она не реагирует. Так же, как меня не видят и не слышат два амбала, играющие рядом за
журнальным столиком в карты. Курят, ругаются матом, блеют, как два козла.
Зато вижу я то, что никому другому видеть не дано и не нужно. Я вижу, как по лестнице со