Замуж за принца
Шрифт:
Ее искаженное горем лицо сообщило мне все, чего она не осмеливалась произнести вслух. Она была готова пойти на все, что угодно, даже вести дом кузнеца и ухаживать за его капризными детьми, лишь бы не жить рядом с Дорианом. Он продолжал флиртовать и охорашиваться перед придворными дамами, и я была убеждена, что обещание жениться было всего лишь средством, позволившим ему затащить Петру в постель. Ее, как до нее мою маму, использовали и отшвырнули в сторону.
Я стиснула ее руки.
— Я тебя понимаю.
Неужели прошло всего несколько месяцев с тех пор, как мы с Петрой хихикали, рассказывая друг другу о своих возлюбленных, купаясь в радости, которую дарила нам их любовь? Мне казалось, что прошла целая вечность. Во всяком случае этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы превратить нас из беспечных девчонок в умудренных горьким опытом женщин.
Мы расстались
Я тоже изменилась. Вместо того чтобы с надеждой вглядываться в будущее, я научилась довольствоваться каждым прожитым днем. Утром я просыпалась с рассветом и вставала с тюфяка в нише рядом со спальней королевы Ленор. Обмакнув кусок ткани в прохладную воду, я смывала сон со своего лица, после чего помогала своей госпоже сделать то же самое. Я забирала у горничной поднос с завтраком, готовила одежду, которую предстояло надеть королеве, сопровождала ее на службу в часовню и сидела рядом с ней у камина, вышивая подушки или читая стихи. Я играла с Розой, наслаждаясь ее щебетом и заразительным смехом. Вместе с Флорой я бродила по саду и по мере того, как деревенели от возраста ее пальцы, полностью взяла на себя посадку и сбор всех лекарственных трав. Перед ужином я укладывала волосы королевы Ленор в прическу, а несколько часов спустя расчесывала их перед туалетным столиком в свете оплывающей свечи. Времена года сменяли друг друга, и я наблюдала за тем, как появляются, расцветают и поникают бутоны на розовых кустах. Буйство юношеских чувств превратилось в отдаленное воспоминание.
Я считала, что эти ничем не примечательные годы и станут окончанием моего жизненного пути. Я не знала, что мне суждено снова стать частью истории и оказаться в центре невообразимо жутких событий. И на этот раз мне была уготована ведущая роль.
Часть II
Тень смерти
12
Второй шанс
Возможно ли, чтобы десять лет пронеслись, как один день? У меня ушел час на то, чтобы рассказать об одном-единственном дне в обществе Маркуса: об ощущении солнечных лучей на моем лице, взглядах, которыми мы обменивались, словах, которые он мне говорил, заставляя рдеть мои щеки. Но десятилетие, пролетевшее после нашего расставания, я могу описать в нескольких словах. Моя жизнь текла без изменений. В замке один день сменялся другим, месяц шел за месяцем, а придворные ритуалы с течением времени оставались прежними. И все же за нашими стенами собирались тени. Зло, которое нам так долго удавалось удерживать на дальних подступах к замку, неумолимо затягивало свои кольца все туже, вплотную подбираясь к его стенам, сея на своем пути подозрения и панику.
Королевство стало страной, в котором уже правила не сила. Ее сменил страх. Смерть лорда Стеффона была первой в череде загадочных несчастных случаев. Их жертвами неизменно становились аристократы, путешествующие вдали от замка. Иногда целый год, а то и два проходили спокойно, но неожиданно начинали расползаться слухи об ужасном падении или другом необъяснимом несчастье, постигшем родственника королевской семьи или племянника кого-то из придворных вельмож. Было ли это делом рук Миллисент? Мы никогда не знали этого наверняка, и неопределенность вынуждала короля Ранолфа править все более жестко и беспощадно. Королевских солдат отрядили на север, где они конфисковали дома семейства де-Роли и их сторонников, а затем укрепили эти жилища, превратив их в крепости, из которых патрулировали окружающую местность. Сеть платных доносчиков изучала даже самые невинные слухи, и подземелье замка заполнялось несчастными, по неосторожности проронившими вслух предательские мысли. Королева Ленор все больше уходила в себя, посвящая долгие часы молитвам в королевской часовне. Умоляя Господа о прощении и защите, она отказалась от большинства своих нарядов и променяла их на непритязательные черные платья, сделавшись легкой добычей для странствующих монахинь и так называемых провидцев, которые продавали ей талисманы, призванные оберегать ее семью от зла.
И все же, несмотря на
До самого конца мы верили в то, что крепость нас защитит.
Я уже была не робкой деревенской девочкой, дрожавшей при виде массивных ворот замка. В возрасте двадцати восьми лет я все еще была не замужем. Возможно, кто-то считал, что я заслуживаю жалости, но только не я сама. Я была неотъемлемой частью двора и уверенно исполняла отведенную мне роль, занимая по праву принадлежащее мне место. Все, что связывало меня с прошлой жизнью, давно исчезло. Мой единственный брат, Нэрн, сообщил мне, что наш отец умер, и он отправляется искать счастья в море. Маркус с родителями давно переехали, покинув мастерскую в городе, а Флора, мой учитель и союзник, превратилась в тщедушную прикованную к постели отшельницу. Изредка я навещала по воскресеньям тетю Агну, чей дом становился все тише по мере того, как ее дети женились и покидали отчий кров. Теперь с ней жили только моя кузина Дамилла с супругом, который взял в свои руки управление семейным бизнесом, торговлей тканями, и их дочь Приэлла. Она выросла, превратившись в замкнутую, но любознательную девушку, которая напоминала мне меня в ее возрасте. Чтобы вызвать ее на разговор, я рассказывала ей о придворной жизни, и она сосредоточенно слушала мои истории.
Молчаливость Приэллы резко контрастировала с живостью тринадцатилетней Розы, которая обожала болтать и, не задумываясь, делилась с окружающими своим мнением. В те мрачные времена она была для нас единственным светом в окошке, а своим крепким здоровьем она каждый день бросала вызов ненависти Миллисент.
У нее были пышные золотисто-каштановые волосы отца и большие выразительные глаза матери, а полные красные губы напоминали бутон цветка, имя которого она носила. Такая внешность была способна вдохновить многих на предложение руки и сердца даже без ее титула и огромного состояния, но отец поспешил обезопасить ее будущее, еще в возрасте десяти лет обручив с сэром Хугиллом Уэлстигом, дальним родственником, семейству которого принадлежали огромные землевладения в западной части королевства. Девушки королевского происхождения часто шли к алтарю в четырнадцать или пятнадцать лет, но Роза умоляла не выдавать ее замуж, пока ей не исполнится восемнадцать, и король Ранолф, как всегда, уступил просьбам дочери. Он никогда и ни в чем не мог ей отказать.
Поскольку я и сама не испытывала особого желания вступать в брак, сопротивление Розы встречало с моей стороны понимание. Я могла выйти замуж за кого-то из слуг, сохранить за собой свое место и всего лишь перенести в другую комнату свою постель. Многие мужчины бросали в мою сторону восхищенные взгляды и пытались флиртовать, давая понять, что охотно связали бы со мной свою жизнь. Но ни к одному из них я не испытывала ничего похожего на то, что пережила с Маркусом. Я уже любила, и, чтобы заманить меня в брак, дружеского расположения было недостаточно.
Я была не настолько глупа, чтобы считать любовь необходимым условием успешного брака. Женщины выходят замуж, чтобы обеспечить себе крышу над головой и пишу на своем столе. Они выходят замуж, потому что нуждаются в защитнике или потому что хотят иметь детей. Все это вполне веские основания для замужества, и ни одно из них не имеет отношения к любви. Но все мои потребности в замке удовлетворялись: у меня были прекрасное жилье, прекрасный стол и прекрасная одежда. В качестве личной служанки королевы меня уважали даже без мужа. Я хорошо знала, что такое роды, и даже радовалась тому, что мне удалось избежать подобных страданий, хотя всякий раз, когда я брала на руки спеленатого младенца, у меня щемило сердце. Мне хотелось понять, что чувствует мать, связанная плотью и кровью с таким крохотным существом. Вся любовь, которую я могла бы излить на собственных детей, в их отсутствие доставалась Розе и Приэлле.
Лишь однажды за все эти годы я усомнилась в правильности моего решения не вступать в брак. Я брела по улицам Сент-Элсипа, возвращаясь от тети, как вдруг на площади перед собором знакомое лицо выдернуло меня из грез. За пять лет, минувшие после нашего расставания, Маркус утратил все свое ребячество и теперь шагал походкой солидного и уверенного в себе мужчины. Рядом с ним шли невысокая полная женщина и маленькая девочка. Он положил ладонь на спину женщины, помогая ей пробираться сквозь толпу, и я мгновенно, всем телом, вспомнила, что я ощущала, когда была предметом его осторожной заботы. Прямо передо мной возникла жизнь, которая могла быть моей. Волна тоски вскипела во мне, и я развернулась, чтобы уйти, пока он меня не увидел.