Замуж за Зверя
Шрифт:
Я послушно смотрю вверх, соглашаясь, что и в самом деле красиво. Очень красиво.
— У нас на всем пути следования до пещеры были такие заначки, — говорит Азат.
— До нее далеко?
— Нет, пошли!
Он забывает о том, что хотел уходить, и опять тащит меня за собой. И я не противлюсь. Минута слабости позади, и теперь я и сама не хочу назад.
Чем дольше мы тут пробудем, тем больше у меня будет времени.
До первой брачной ночи.
И, может, Зверь умается и перенесет ее на завтра? Или я… У меня будет повод
А что? Хороший выход! Засну в машине, пусть несет меня в комнату.
Я уже поняла, что спящую и обессиленную меня никто трогать не будет, а потому это прекрасный шанс протянуть время.
Конечно, так поступать — словно оттягивать смертную казнь… Бессмысленно. Но скажите это тем, кто ловит последние глотки воздуха перед гибелью.
Мы идем в глубь пещеры, фонарь, мощный и тяжеловесный, светит довольно ярко, и я успеваю любоваться стенами и сводом. Все вокруг в самом деле необычное и завораживающее. Пожалуй, я бы хотела порисовать эти переходы красок…
По пути Азат показывает, где еще есть заначки с фонарями, мелками, веревками и даже свечами, чтоб не тратить зря батарейки фонарей.
— Понимаешь, в книге мальчик, Том Сойер, тоже нашел пещеру в скале, потом он боролся с разбойниками, которые устроили в ней свой склад, а потом приспособил ее для своих нужд. И играл в ней в разбойников… Удивительно, как ты не читала? Хотя… Мои ровесники тоже не читали многие…
— А ты как прочел? — заинтересовываюсь я.
— А мне отец сунул, еще в первом классе. Я только читать научился, больше улицей интересовался, чем книгами, конечно же… А он принес ее, с картинками… Книга до сих пор в домашней библиотеке. Я тебе потом покажу.
Азат рассказывает, увлеченно и красочно, и я, помимо воли, заражаюсь его интересом. Это странно, словно коза, которую бросили льву на съедение, неожиданно начинает слушать львиный рык и оценивать его красоту…
И хотелось бы мне быть отстраненной, но… Почему-то не могу. Все понимаю, и что Азат безжалостен, и обязательно сделает со мной то, что планировал… И что пути домой мне нет. Из-за него, в том числе!
Но поневоле вслушиваюсь, представляя, как маленький черноволосый мальчик с увлечением рассматривает картинки в большой красочной книге. И читает, водя пальцем по строчкам и шевеля губами.
— Ну я рассказал Каренчику, а он и вспомнил про эту пещеру. Мы тогда каждое лето у нас тут проводили… Мы начали лазить…
— А как же родители? — удивляюсь я, — не запрещали разве? Это же опасно…
— Запрещали, конечно, — он поворачивается и опять весело блестит зубами, — но кто ж нас остановит?
Я невольно улыбаюсь в ответ, совершенно в этот момент не контролируя лицо, и Азат мгновенно замолкает. Я вижу, как глаза его, в неверном свете фонаря, наливаются уже знакомой тяжестью, и перестаю улыбаться.
— Красивая сейчас такая, Ная… — он делает шаг ко мне, тянет на себя, и через мгновение я оказываюсь в его объятиях. В полумраке, потому что
Я не выполняю его просьбу, смотрю испуганно и напряженно в темные глаза.
Коза увлеклась перекатами львиного рыка и оказалась слишком близко от хищника…
Глава 20
Пещера открывается внезапно.
Вот мы идем, идем, идем… А потом — раз! И просторное помещение!
— Погоди, тут свечи должны быть, — бормочет Азат, отпуская мою руку и последовательно обходя только ему видимые выступы по периметру стен.
Чиркает зажигалкой, и вскоре пещеру заливает теплый подрагивающий свет.
Я с любопытством оглядываюсь.
Удивительное помещение.
Внизу, под ногами, ковер, ужасно пыльный, но рисунок все еще читаем. Национальные мотивы. Несколько грубо сколоченных скамей по углам, на широком выступе в стене, напоминающем низкую лежанку — что-то вроде гимнастических матов. И в углу — сундук. Надо же! В самом деле, сундук! Старый, похожий на тот, что стоит сейчас в доме бабушки Ани…
Как дети умудрились это все сюда перетащить?
— Как вы это все сюда притащили? — вопрос срывается прежде, чем успеваю подумать.
Голос мой, негромкий, звучит немного испуганно. И не отражается от стен, как до этого, в большой пещере. Похоже, предметы, находящиеся здесь, глушат его…
— Ну… Это дело не одного года, — неопределенно отвечает Азат, опять по-мальчишечьи усмехаясь, — сначала доски перенесли, потом Каренчик с моим братом Адилем сколотили скамьи… Ковер и сундук — это из дома бабушки Каренчика, там давно никто не жил, мы взяли… Маты — из моего дома, там внизу отец сделал спортзал, ты не видела?
— Нет…
— Ну, ничего, побываешь еще. И как раз в те годы менялось оборудование, вот мы маты и утащили…
— А что вы здесь делали?
— Проходи, сладкая, садись, — Азат обмахивает один из стульев, поднимая пыль. Она крутится в воздухе, оседая на пол. — Мы здесь… Ну, много чего… Играли, воображая себя разбойниками, которые караулят проходящие караваны торговцев. Потом, наоборот, играли в охотников на разбойников. Болтали, постарше когда стали, в карты играли…
Я прохожу, послушно сажусь на стул. Он подозрительно скрипит, но выдерживает мой вес.
Азат садится напротив, на пыльный мат у стены, смотрит на меня.
Его лицо в неверном свете свечей кажется грубоватым бронзовым оттиском. Словно маска воина.
Черные глаза, рельефно очерченные скулы, черная борода, крупный нос… И вся фигура кажется, словно выточенной из той же скальной породы, что окружает нас.
Широченные плечи, массивные запястья, тяжелые кисти рук…
Он удивительно гармонично смотрится здесь. Словно, и в самом деле, разбойник, занимающийся кровавым промыслом и взявший меня в плен.