Замужем за Буддой
Шрифт:
Гюнтер Грасс. «Жестяной барабан»
Совершенно неожиданно я получила из испанского и аргентинского филиалов моего издательства приглашения провести в Мадриде, Барселоне и Буэнос-Айресе рекламную кампанию моего романа «Крошка из Шанхая». Сначала я подумывала отказаться, но мой агент настаивал, убеждая, что испаноязычная читательская аудитория необычайно многочисленна и так далее, и тому подобное… И в результате я согласилась, но по несколько иной причине. Дело в том, что Манхэттен — этот длинный и узкий остров с его кипучей жизнью и вечной суетой, где живешь, как на вулкане, — мне уже изрядно приелся. Трагическая встряска 11
Демонстрируя заботу о талантливой писательнице, издательство щедро предложило оплатить все расходы на мою рекламную поездку в обществе друга или родственника. Конечно, я первым делом подумала о Мудзу. Но когда сообщила ему эту новость, его такая перспектива не слишком обрадовала. Он сказал, что прежде чем согласиться, должен уточнить свое рабочее расписание.
В последнее время он пребывал не в лучшем настроении. После событий 11 сентября все еще продолжался экономический спад, как в США, так и в Японии. В результате компания Мудзу лишилась четырех или пяти очень крупных клиентов, которые были главными спонсорами его высокопрофессиональных, но совершенно не кассовых документальных фильмов и занятий по реабилитации и оздоровлению, которые он вел в центре общественного здравоохранения. Но ему не хотелось отказываться от этих убыточных проектов. Именно необычайная стойкость и преданность своему призванию давали ему ту своеобразную интуитивную мудрость, которая разительно отличала его от остальных людей.
Мудзу собирался завершить работу над документальным фильмом о латиноамериканском певце Хулио и провести несколько занятий йоги и медитации в ряде нью-йоркских организаций. Так что он мог вырваться всего на три дня в самом конце моей рекламной поездки. Мы собирались встретиться в Буэнос-Айресе.
Для поездки в Испанию и Аргентину нужно было получить визу. Сам Мудзу был слишком занят и не мог уделять много времени моим делам. Он попросил своего ассистента — талантливого, коренастого и очень приятного в общении гея по имени Питер — помочь мне составить заявления в консульства, выяснить, когда там приемные часы, какие бумаги необходимы для получения визы и какую сумму нужно заплатить. Питер даже посодействовал мне в переговорах с представителями приглашающей стороны, запросив у них официально оформленные приглашения, предложив им забронировать мне место в отеле и заказать билеты на самолет.
Благодаря умелой помощи мне удалось получить визы вовремя. Получив последнюю визу, я вечером пригласила на ужин в шанхайский ресторан «Лао Чжэн Син» Мудзу, Питера и издателя Керри. Уж не знаю, почему, но тем вечером на улице какие-то люди устроили фейерверк. Взрывы петард следовали один за другим, и запах серы проникал в помещение ресторана. Я невольно вспомнила о Китае. Эти взрывы и запахи, обрывки ярко-красной бумаги с золотистой фольгой, усеявшие землю, — все было до боли знакомым, как воспоминания далекого детства. Можно быть каким угодно стильным и продвинутым, играть в видеоигры, слушать хип-хоп, пить кока-колу и носить «Адидас», но как только вашего слуха коснутся привычные, родные звуки взрывающихся хлопушек и петард, вы невольно откликаетесь на этот зов, словно в душе кто-то тронул заветную струну, потому что любовь к Китаю у вас в крови.
Я смотрела на сидевших за столом, и в душе у меня поднималось странное, щемящее чувство. Мне вдруг показалось,
Я заплатила по счету и пошла вслед за Мудзу в туалет. Неслышно вошла следом, так, что он вздрогнул от неожиданности. Закрыла дверь на замок, подошла к Мудзу, крепко обхватила его голову руками и начала целовать его так сильно и страстно, словно внезапно налетевший ураган. Потом так же резко открыла дверь и вышла. И когда у себя за спиной услышала его смех, и сама расхохоталась.
Перед самым моим отлетом в Испанию произошло несколько удивительных событий. Из Атланты в Нью-Йорк приехала бывшая жена Мудзу, еврейка по национальности; привезла с собой сына и дочь, чтобы навестить тяжело больного отца. И по неведомой прихоти вдруг позвонила Мудзу.
В это, время я как раз делала себе косметическую маску из целебной грязи Мертвого моря и, как была, с перемазанным лицом, выбежала из ванной к телефону. Когда я сняла трубку, мы обе растерялись от неожиданности.
— Привет, это Китти, — раздался ребячливый, чуть запинающийся голос.
— О, привет, я Коко! — засохшая маска стянула кожу на моем лице, и я с трудом открывала рот.
— Я бывшая жена Мудзу Миянага… Только что приехала в Нью-Йорк и хотела узнать, как он поживает.
— Хорошо, я передам, что вы звонили, — объясняться не было никакого смысла: и так было ясно, что я его нынешняя подружка.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности.
Держась обеими руками за черные от грязевой маски, затвердевшие, как камень, щеки, я размышляла о том, с какой стати бывшая супруга Мудзу вдруг вздумала ему позвонить. И быстро решила выбросить ее из головы. Если вы не думаете и не беспокоитесь о какой-то вещи или о человеке, она (или он) перестают для вас существовать. И наоборот, чем больше внимания вы ей (ему) уделяете, чем больше страха и беспокойства испытываете, тем в менее выгодном положении оказываетесь.
Итак, я решила забыть об этом случае и не собиралась передавать Мудзу привет от его бывшей женушки. Но когда он вернулся с работы, я не удержалась и рассказала ему о звонке. Было очень любопытно, как он отреагирует.
От удивления Мудзу вопросительно поднял брови и широко раскрыл глаза.
— Китти в Нью-Йорке? — переспросил он недоверчиво. Услышав, каким тоном он произнес ее имя, я вновь ощутила тот противный, почти забытый металлический привкус на кончике языка.
— Она оставила номер телефона?
— Можешь сам посмотреть, — ответила я, с деланно равнодушным видом направляясь на кухню.
За спиной раздались негромкие тональные звуковые сигналы — Мудзу нажимал на кнопки телефонного аппарата, перебирая номера входящих звонков.
— Нашел. Думаю, это тот самый телефон. — В его голосе слышалось явное волнение. Он совершенно не умел притворяться. Временами я даже жалела, что мне попался такой открытый человек. Иногда хотелось, чтобы он не был столь уж непосредственным, вел бы себя чуть загадочнее, умел заинтриговать.
Умирающему отцу Китти неожиданно полегчало. И вот настал теплый весенний вечер, когда — Мудзу и Китти условились об этом по телефону — нам втроем предстояло встретиться в «Старбакс»{82}. С моей точки зрения, ситуация была нелепой, но Мудзу твердо решил взять меня с собой. И хотя пригласил меня именно он, по мере приближения дня предстоящей встречи он все больше нервничал, вспоминая о моей ревности.
По дороге в кафе он, не переставая, спрашивал меня:
— Ты ведь понимаешь, что между мной и Китти все кончено, правда?