Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Первоначально вместо «Бернар» и «Банкрофт» была одна большая комната, — сказала она. — Там, кажется, помещалась детская. Потом ее разделили стеной, но это, собственно, даже не стена, а тонкая перегородка. Как я уже говорила, Милли и Дези ночевали в «Банкрофт». Я, конечно, понимаю, тем для обсуждения было предостаточно, и какое-то время я тоже с ними переговаривалась. Кровать Милли стояла совсем рядом с моей, сразу за перегородкой, а кровать Дези — чуть подальше. Но позади был такой тяжелый день, и я, право, рухнула в постель совершенно без сил. А они все говорили и говорили. Я никак
— Почему же вы, милейшая тетя Полина, не постучали в стенку или не прикрикнули на них? — с неожиданным любопытством поинтересовался Седрик.
— Такое не в моих правилах, — величественно ответила Полина, но тут же сама себя опровергла. — В конце концов я им постучала. И сказала, что, по-моему, уже довольно поздно. Дези спросила, который час, а Милли сказала, что от силы начало второго. Мы даже слегка поспорили, а потом Дези сказала: «Хорошо, Полина, если ты так уверена, что уже поздно, возьми свои часы и посмотри». Что я и сделала. Было без пяти три. Тогда они наконец-то замолчали, а потом раздался храп. Твоя мать очень храпит, Седрик.
— Примите мои соболезнования.
— Боже мой, подумать только! Ведь всего в нескольких шагах от нас, в то время пока Дези и Милли сплетничали, а потом храпели, разыгрывалась страшная трагедия! Боже мой, ведь если бы я тогда доверилась своей интуиции… если бы я пошла к папочке и сказала ему…
— А что бы вы ему сказали, тетя Полина?
Полина медленно покачала головой из стороны в сторону и поежилась.
— Все это было так печально, так страшно. Казалось, я воочию вижу, как он сам устремляется навстречу своей судьбе.
— А как устремляются навстречу своей судьбе Поль и Панталоша, вам тоже было видно? — вставил Седрик. — Вы, наверно, хотели поговорить со Старцем и замолвить за них словечко, а?
— От тебя, Седрик, я не жду ни понимания, ни сочувствия. Ты ведь не веришь в бескорыстные порывы.
— Правильно, не верю, — с обворожительной откровенностью согласился Седрик. — По-моему, их вообще не существует.
— Тю!
— Если у мистера Аллена нет ко мне больше никаких мудреных вопросов, я, пожалуй, покину библиотеку. Общество этих молчаливых, ни разу никем не прочитанных друзей в кожаных переплетах я нахожу слишком мрачным. Итак, мистер Аллен, у вас есть ко мне вопросы?
— Нет, сэр Седрик, спасибо, — бодро сказал Родерик. — Вопросов больше нет. Вы позволите мне продолжать работу?
— Разумеется. Как говорится, мой дом — ваш дом. Кстати, вы не хотите его купить? В любом случае, надеюсь, вы останетесь у нас поужинать. Вместе с вашим другом, который хоть и не в кожаном переплете, но тоже удивительно молчалив. Как его зовут?
— Большое спасибо, но мы с мистером Фоксом собираемся ужинать в ресторане.
— Что ж, раз так, я предоставлю тете Полине развлекать вас легендами о невиновности Панталоши в истории с судком для сыра, — пробормотал Седрик, беря курс на дверь. — И, думаю, попутно тетя Полина расскажет вам о своей полной неспособности писать анонимки.
Но Полина не дала ему выйти из библиотеки. С поразившим Родерика проворством
— Стой! — безжизненным голосом произнесла она. — Стой!
Седрик с улыбкой повернулся к Родерику.
— Я вас предупреждал, — сказал он. — Вылитая леди Макдуф.
— Мистер Аллен! — воскликнула Полина. — Я не хотела никому об этом говорить. Анкреды — древний род…
— Заклинаю вас, тетя Полина! — взмолился Седрик. — Я готов встать на колени, но только ни слова о Сиуре Д'Анкреде!
— …и возможно, мы не правы, но мы гордимся нашим происхождением. До сегодняшнего дня наше имя еще никто не пятнал позором бесчестья. Седрик ныне глава нашей семьи. В силу этого обстоятельства, а также ради светлой памяти моего отца я была намерена пощадить его. Но сейчас, когда он только и знает, что обижает и оскорбляет меня, а к тому же старается поставить под сомнение невиновность моего ребенка… сейчас, когда меня некому защитить… — Полина замолчала, словно готовилась изречь нечто очень важное. Но тут с ней что-то случилось. Лицо у нее вдруг сморщилось, и она мгновенно стала похожа на Панталошу. В глазах у нее заблестели слезы. — Есть основания полагать, — начала она и в ужасе осеклась. — Ах, мне уже все равно, — продолжила она надломленным жалобным голосом. — Выносить людскую злобу выше моих сил. Спросите его, — она кивнула на Седрика, — что он делал в тот вечер в апартаментах Сони Оринкорт. Да-да, спросите его!
И, зарыдав, она неверными шагами вышла из комнаты.
— Тьфу ты, дьявол! — провизжал Седрик и рванулся вслед за Полиной.
Оставшись один, Родерик мрачно присвистнул, задумчиво прошелся по холодной, погружавшейся в сумрак комнате, потом остановился у окна и начал что-то записывать в блокнот. За этим занятием его и застал Фокс.
— Мне сказали, что вы должны быть еще здесь. Есть какие-нибудь успехи, мистер Аллен?
— Похоже, я разворошил осиное гнездо, и осы начали жалить друг друга — не знаю, можно ли считать это успехом. А что у вас?
— Я нашел тот пузырек из-под лекарства и три из восьми конвертов. Кроме того, мистер Баркер угостил меня чашкой чаю.
— Вам повезло больше, чем мне.
— Кухарка и горничные тоже приняли участие в чаепитии, и мы все очень приятно поболтали. Компания собралась довольно пожилая. Горничных зовут Мэри, Изабель и Мюриэл. А кухарку — миссис Буливент.
— Ну и о чем же вы говорили с этими Изабелями-Мюриэлями?
— Да просто так сидели, слушали радио. Миссис Буливент показывала мне военные фотографии своего племянника.
— Ладно вам, Фокс, не томите. — Родерик усмехнулся.
— Говорили о том о сем, и постепенно речь зашла о покойном баронете, — с нескрываемым удовольствием начал рассказывать Фокс. — Судя по всему, этот почтенный джентльмен был большим любителем прекрасного пола.
— Охотно верю.
— Пока с нами сидел мистер Баркер, горничные были не слишком словоохотливы, но вскоре он ушел, и тогда я, что называется, завел их с пол-оборота.
— Ох, уж эти ваши методы, Фокс!