Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Понятно.
— И никакого другого завещания нет. Он при всем желании не смог бы уже его написать. Потому что устал и у него болел живот. Он сказал, что примет лекарство и будет спать.
— Когда вы к нему зашли, он был в постели?
— Да. — Замолчав, она посмотрела на свои ярко накрашенные ногти. — Некоторые тут думают, я бесчувственная, но я очень даже переживаю. Честно. Он все-таки был лапочка. Да и вообще: девушка собирается замуж, все идет распрекрасно, и вдруг — бац! — это же просто ужас. А кто что говорит, мне плевать!
— Как по-вашему,
— Ой, ну прямо все об этом спрашивают! И доктор, и старуха Полина, и Милли. Уже надоело. Скоро на стенку полезу, честное слово. У него был обычный приступ, и, конечно, он чувствовал себя неважнец. А что тут удивляться? За ужином поел чего нельзя да еще и погорячился. Я налила ему попить, поцеловала на ночь в щечку, он вроде был ничего — вот все, что я знаю.
— Овлатин сэр Генри выпил при вас?
Колыхнув бедрами, она повернулась на бок, прищурилась и посмотрела на Родерика в упор.
— Да, при мне, — подтвердила она. — Выпил, и ему очень понравилось.
— А лекарство?
— Лекарство он налил себе сам. Я ему сказала, мол, будь паинькой, давай скорей выпей, но он сказал, что пока подождет, что, может быть, у него пройдет само. И я ушла.
— Хорошо. Что ж, мисс Оринкорт, вы были с нами откровенны. — Держа руки в карманах, Родерик стоял напротив нее и смотрел ей в глаза. — Последую вашему примеру. Вы хотите знать, что мы тут делаем. Я вам скажу. Наша задача, по крайней мере основная часть нашей задачи, — выяснить, зачем вы разыграли целую серию довольно детских хулиганских шуток и создали у сэра Генри впечатление, что все это проделки его внучки.
Она вскочила на ноги так стремительно, что он вздрогнул. Теперь она стояла почти вплотную к нему: нижняя губа у нее была выпячена, тонкие пушистые брови гневно сомкнулись на переносице. Казалось, она сошла с рисунка из какого-нибудь мужского журнала — разъяренная красотка в роскошной спальне. Не хватало разве что обведенной кружочком сомнительной реплики, вылетающей изо рта, как воздушный шарик.
— А кто сказал, что это я?
— В данную минуту это говорю я. Не отпирайтесь. Давайте начнем с магазина мистера Джунипера. Ведь именно там вы купили «изюминку».
— Ах, он вонючка, ни дна ему ни покрышки, — задумчиво сказала она. — Друг называется! И настоящий джентльмен, право слово.
Ее критика в адрес мистера Джунипера не вызвала у Родерика никакого отклика.
— А кроме того, краска на перилах, — продолжил он.
Тут она явно изумилась. Лицо у нее вдруг утратило всякое выражение и превратилось в маску, только чуть расширились глаза.
— Постойте, постойте, — сказала она. — Это уже что-то новенькое.
Родерик ждал.
— Понимаю! Вы что, разговаривали с Седриком?
— Нет.
— Ну конечно, так вы и скажете! — пробурчала она и повернулась к Фоксу. — А вы?
— Нет, мисс Оринкорт, — вежливо ответил он. — Ни я, ни старший инспектор с ним еще не говорили.
— Ах, он старший инспектор? Ишь ты!
В ее глазах проснулся интерес, и у Родерика екнуло сердце — он уже догадывался, что
— Старший инспектор — это не хухры-мухры, да? Старший инспектор… как дальше? Я что-то не расслышала фамилию.
Слабая надежда, что она не знает, какие отношения связывают его с Агатой, испарилась окончательно — повторив его фамилию, мисс Оринкорт прижала руку ко рту и прыснула.
— Ого! Вот это номер! — Ее разобрал безудержный смех. — Извините, — сказала она, наконец успокоившись, — но если подумать, то просто обсмеяться можно. Нет, как ни верти, а жутко смешно. Тем более что это ведь она… Ну, да, конечно! Потому-то вы и знаете про краску на перилах.
— А какая связь между краской на перилах и сэром Седриком? — спросил Родерик.
— Не собираюсь я ничего про себя рассказывать, — заявила мисс Оринкорт. — И если на то пошло, Седди я тоже не продам. Он и так по уши в неприятностях. Если он меня заложил, то, значит, совсем рехнулся. И вообще, сначала я сама хочу очень многое выяснить. Чего они подняли такой хай вокруг той книжки? Что им втемяшилось? У кого здесь ум за разум зашел — у меня или у всей этой психованной семейки? Нет, сами посудите! Неизвестно кто подкладывает какую-то похабную книжонку в судок для сыра и подает на обед. А когда ее находят, то как эти недоумки себя ведут? Таращатся на меня, будто это я подстроила. Слушайте, но это же идиотство! А сама книжка! Какой-то придурок шепелявый написал, и вы бы знали, про что! Про то, чего делать с покойниками, чтобы они не испортились. Такое почитать, заикой останешься! Я им говорю, ничего я ни в какой судок не клала, и знаете, что они в ответ? Полина начинает реветь белугой, чуть ли волосы на себе не рвет, Дези кричит: «Мы не такие дураки, мы же понимаем, сама себе рыть яму ты не будешь!», а Милли заявляет, что, мол, видела, как я эту книжку читала, — и все они глядят на меня с таким видом, будто я из помойки вылезла, а я сижу и сама уже не понимаю: то ли это их нужно везти в сумасшедший дом, то ли меня?
— Вы когда-нибудь раньше видели эту книгу?
— Вроде помню, что… — запнувшись, она посмотрела на Родерика, потом перевела взгляд на Фокса и вновь насторожилась. — Если и видела, то внимания не обратила. Что в ней написано, меня не интересовало. — И, помолчав, равнодушно добавила: — Я насчет книг не очень.
— Мисс Оринкорт, могли бы вы честно сказать, имеете ли вы непосредственное отношение еще к каким-нибудь шуткам из этой серии, помимо тех, о которых мы уже говорили?
— Ни на какие вопросы отвечать не буду. И вообще не понимаю, что здесь происходит. Кроме себя самой, никто о тебе не позаботится. Думала, есть у меня в этом гадючнике друг, а теперь, похоже, он-то и подвел.
— Вероятно, имеется в виду сэр Седрик Анкред? — скучным голосом сказал Родерик.
— СэрСедрик Анкред? — повторила мисс Оринкорт и пронзительно рассмеялась. — Баронетишко несчастный! Простите, но это же обхохочешься! — Повернувшись к ним спиной, она вышла из комнаты и даже не закрыла за собой дверь.