Занимательная геометрия

Николаева Ольга

Делиться бедами, все же, пришлось. Аня, уже на утро, после совместного завтрака с оладьями, пирожками, вареньями и чем-то еще, от чего Вера пыталась отказываться, конкретно обозначила свой интерес:

— Ешь давай, отъедайся. За месяц высохла вся. Что, мотает тебе нервы Денис? Всю кровь уже выпил?

Вера так и застыла, с непроглоченным куском. Чуть не подавилась.

Пока прокашливалась и вытирала выступившие слезы, успела сообразить, как умнее ответить:

— С чего ты взяла? Денис Дмитриевич — очень хороший руководитель. Мне нравится

с ним работать, и научилась многому…

Аня аккуратно поставила чашку на стол, устроила подбородок на сомкнутых в замок ладонях, с легкой усмешкой порассматривала Веру, будто впервые…

Спокойно, без нажима, начала:

— Да кто ж говорит, что он плохой. И работать с ним комфортно, хоть и жестковат, порой, но справедливый. Я мнению Жени доверяю.

Паузу сделала, не большую, но значимую, потом продолжила:

— Только я не о том. Вы уже сколько времени встречаетесь?

— Ань, с чего ты взяла? — Вера приняла решение отнекиваться до последнего. Пусть думает, что хочет.

— Ой, моя хорошая… Не держи меня за дурочку или за слепую. Все же видно по тебе, можешь не прикидываться. Да и не стоит от меня скрывать, я все равно никому не скажу: некому и незачем.

Из Веры будто кто-то выпил все силы, одним глотком. Она обмякла, понурилась…

— Что, так заметно, да?

— Не переживай. Заметно, само собой, но только тому, кто смотрит. А остальным — хоть в обнимку перед носом ходите, не придадут значения.

— Думаешь, больше никто не догадывается? — В ней снова затеплилась надежда…

— А тебе это так важно, Вик? Какое тебе дело до того, кто и что про вас думает? Вы уже не маленькие, имеете право на взрослую жизнь. — Сказала, как припечатала.

Та подняла на Аню глаза, больные и несчастные, тоскливо поморщилась:

— А если… — запнулась, собралась с силами, наконец, выдавила. — Если он решит остаться с семьей? Если о нас узнают, у него проблемы будут, скандалы… Зачем портить жизнь человеку?

Аня долго её рассматривала, будто в первый раз.

— Господи… Вроде, умная девка, самостоятельная… А рассуждает, как ребенок… Это разве твои проблемы, если он решит остаться не с тобой?

— Но… я же, ведь, получается, тоже виновата…

— В чем?! Ты что, на него вешалась, в койку лезла, тащила за руку, принуждала?!

— Кажется, нет…

— Кажется ей… — Аня, как сварливая тетка, всплеснула руками…Встала, заходила по кухне… — Креститься надо, когда кажется. Если б ты Дэна попробовала нахрапом взять, давно бы уже уехала восвояси. А пожитки были бы вдогонку отправлены. И то, что Женька в больнице, тебя бы не спасло!

— И что? Я не понимаю тебя, Ань…

— А то, что Дёня — нормальный мужик, а не бычок на веревочке. Если накосячил — пусть сам думает, как исправиться. Его решение было, значит, и ответственность на нем. Это не твоя забота, кто и что узнает!

— А я, получается, мимо пробегала, и все?

— Вика, это что, единственная проблема, что тебя тревожит? Или ты рада, что у вас все кончилось, и просто больше

не хочешь пересекаться?

— Нет. Не рада. — Она поникла окончательно.

— Тогда, объясни мне, зачем ты волнуешься о всякой ерунде? Ты лучше думай, что делать, чтобы его обратно в семью не затянули! Он же добрый, совестливый, правильный… Надавят посильнее, он и останется…

— Ань… Вот ты мне объясни… — Веру накрыло озарение неправильности происходящего… — Ты же сама замужем, дети есть… А говоришь такие вещи, странные… Почему ты на моей стороне?

— А я, может быть, вовсе не на твоей. Я, может быть, на стороне Дэна.

— А… почему? А если бы с тобой… такое вот… случилось? Вернее, с Женей?

— А я, дорогая моя, с Женей десять лет живу. И никуда не отпускаю. Поехал он в эту Тьмутаракань из большого города — и я с ним. Не отсиживалась дома, с родителями, пока он здесь с Дэном день и ночь впахивал. А ждала с ужином, до утра, ботинки с него снимала, когда в прихожей засыпал…

— А если бы он и после этого не туда посмотрел?

— Сама бы, первой, пинка под задницу и дала. Пусть летит, на кой мне надо сидеть и бояться, что налево пойдет? — Аня усмехнулась как-то… до того уверенно, что Вере ясно стало: от этой — не уйдет, и даже не придет такое в голову. Скорее, наоборот, будет внимательнее смотреть, чтобы сама не ушла…

— Ты Дениса оправдываешь, что ли?

— Вика, мы сюда приехали почти в одно время с ним. И эту его супружницу здесь никто в глаза никогда не видел. В чем оправдывать-то? В том, что мужику захотелось большой и чистой любви? С живой и реальной женщиной, а не с записью в паспорте? Кто же его осудит? Разве что, идиот…

— Слушай, а у него что, за все это время женщин не было?

— Были. Наверное. — Аня задумалась. — Конечно, были. Он ведь живой, здоровый, потребности есть. Я, даже, по — моему, слышала о ком-то от Женьки…

— Да? — Вера ощутила укол какого-то болезненного любопытства. Очень хотелось узнать что-нибудь о Денисе, из того, что он сам никогда не расскажет. И боязно было: а вдруг, таких, как она, Денис менял, как перчатки, с осенних на зимние, и наоборот… Очень было страшно понять, что она — лишь новая игрушка в череде подобных…

— Да, зря я тебе об этом сказала… — Аня, как назло, будто по книге её читала. Поняла все, что таилось в этом коротком вопросе. — Сейчас напридумываешь себе… Накрутишь…

— А что накручивать, Ань? Я же вообще не понимаю, кем ему прихожусь. Девочка для развлечения или что-то больше. Даже не разговаривали толком на эту тему, никогда.

— А мужики, нормальные, они редко разговаривают. Им проще сделать десять раз, чем однажды слово вымолвить. Они разговоров не понимают, и не умеют их вести. Так что, не удивляйся. Я от Женьки простого "люблю" дожидалась… А сколько же? — Она задумалась, припоминая. — Я старшего родила, а он еще молчал… Значит, года три… Нет, четыре. Я тогда с годовалым Санькой уйти хотела, вот он и расщедрился. Выдал. Как перед казнью, но сказал.