Заноза Его Величества

Лабрус Елена

— Я всего лишь фей, маленький жалкий фей, — выхватывает он из ножен шпагу.

Я успеваю отклониться, но взмахнув ею как дирижёр палочкой, в этот раз он не закалывает меня насмерть, а осыпав снопом зелёных искр, наколдовывает… тапочки.

— Ух ты! — рассматриваю я добротные такие полосатые тапки на резиновой подошве. Классные. Только мужские. Сорок пятого размера. Видела я такие как раз недавно, хотела директору своему подарить с намёком, что «видала я его…», но пожалела. — Спасибо, фей! И круто, конечно, да. Но можно вот с

предыдущего места как-то поподробнее? Про Катарину, про то, как я сюда попала. И что вообще происходит?

— Сюда идут! — в мгновенье ока взмывает он с подоконника в открытое окно. — Ты здесь из-за меня.

Чёртова Фелисия! Как же она не вовремя. Слышу, как она отдаёт в коридоре распоряжения.

— Есть что-то, что я должна знать прямо сейчас? — кричу я вслед Карлу.

— Никому не говорите про рыжую девочку, — возвращается он, чтобы прошептать мне это в самое ухо и исчезает за мгновенье до того, как открывается дверь.

Что? Где девочка? Какая девочка? Мляя…

— Миледи!

— Да чего тебе?! — резко разворачиваюсь я.

— Его Величество, — запыхавшись, с трудом произносит она. — Он возвращается! Он идёт сюда!

Что?! Опять?! 

Глава 6

А-а-а-а-а! Твою мать! Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Бегаю я по комнате, не зная за что хвататься.

Так, дверь не запирается — служанки и те вламываются без стука. Мебель слишком тяжёлая, чтобы я могла её передвинуть. Канделябры… канделябры, сука, здоровые — под подушку не прячешь, да и одной рукой я не подниму. Тапочки! Вот эти тяжёлые резиновые ласты, пожалуй, и всё что у меня есть из средств самообороны.

— Миледи, — следит за мной перепуганная служанка. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Приёмами кунг-фу, карате, джиу-джитсу владеешь? — ответ я вижу по её лицу. — Рессора от трактора «Беларусь» в переднике не завалялась? — непонимающе моргая, она честно выворачивает карманы. — Ну хоть стражу позвать можешь? Пусть они короля подержат, — под её испуганным взглядом засовываю я под подушку один тапок.

— Простите…

— Ясно. Тогда не стой на пути, Фелисия, — огибаю я огромную кровать. — Раз толку от тебя всё равно никакого…

«А вот Карлуша, молодец!» — засовываю я под подушку второй тапок из этой дружной пары резиновых изделий настоящего советского качества. Сковородкой было бы, конечно, сподручнее, но и эти, маркированные знаком «Сто лучших товаров года», по весу не сильно ей уступают. И в руку ложатся как родные. Аккуратно расправляю наволочку. Без боя всё равно не сдамся.

Резко выдыхаю, встав лицом к двери. И делаю медленный глубокий вздох, смиренно сцепив руки. Ну, двум смертям не бывать, а одной не миновать!

— Прочь! — распахнув дверь, сходу выпроваживает Георг Пятый служанку. А когда она прошмыгивает мимо мышкой, отсылает и стоящую у дверей стражу.

Один на один, значит? Ладно, надеюсь,

мне повезёт выйти из этой комнаты живой. Но так что-то помирать не хочется. Такое синее небо за окном. Такое солнышко яркое. А в области, наверно, грибы пошли… Но отступать некуда.

— Сядь! — захлопнув дверь, показывает Его Спесивость на кровать.

Поверх белой рубахи с широкими рукавами на нём приталенный жилет из мягкой рыжей кожи. На массивной цепи, украшенной камнями, большой медальон. Волосы мокрые, словно он только что из душа. Уже прогресс. И то, что сходу не расшнуровывает ширинку даёт слабую, но надежду.

Слушаю и повинуюсь, Ваша Нарядность! Сажусь поближе к подушке.

Я, конечно, и не рассчитывала, что он пристроится на краешек. Но он, зараза, садится так близко, что наши ноги соприкасаются. И единственное о чём я теперь думаю, что мне не с руки. Король справа и тапки справа. И надо как-нибудь развернуться, отклониться, прилечь что ли, прикинувшись разомлевшей, но дать себе простор для замаха.

— Катарина, ты моя жена.

— Так точно, Ваше Величество, — с трудом сдерживаюсь я, чтобы не спросить: «Да, неужели?»

Неужели, Его Очевидность пришёл поговорить? Новой информации, правда, за две последних минуты не поступило, но послушаем что будет дальше. Выглядит Его Суровость не особо виноватым. Разве что эти хмуро сдвинутые брови. И что же они значат?

— Я не могу не приходить в твои покои. Не могу избавить от этой участи, — мягко, успокаивающе обволакивает его бархатный голос. «Врёшь, гад, не возьмёшь!» — Знаю, как ты меня ненавидишь. Но ты смирилась, согласилась, — тяжёлый вздох вырывается из его груди. — Я не хочу делать тебе больно.

— Так не делай, ё-моё, — отклоняюсь я, не в силах промолчать. Только он ведь не каяться пришёл, говнюк. Не царское это дело прощения просить.

Смерив меня удивлённым взглядом, он лезет в карман.

— Я прошу тебя, — потягивает он пузырёк. — Принимай лекарство.

Ясно, Ваша Заботливость. Решил облегчить свои душевные страдания. Как стоматолог, которому с обезболиванием и зуб рвать проще. Ну, тем хуже для него — мне пальцы в рот не клади.

— А сертификат к нему прилагается? — кручу я в руках изящный флакончик из тёмного стекла. — Рецепт? Инструкция?

— Его сделал мой личный лекарь, — явно не понимает он на каком языке я говорю. — Он обещал, что ты ничего не будешь чувствовать. И это лучшее, что я могу тебе предложить.

— Как благородно! — хмыкаю я. Или это слово тоже не из его лексикона? — Что прямо ничего-ничего?

— У меня нет оснований ему не верить, — снова хмуро сдвигаются к переносице его брови.

— И ничего не можешь предложить, — возвращаю я ему флакон, — кроме этого сомнительного средства?

— Я. Твой. Муж, — свирепеет он прямо на глазах. То ли от того, что не понимает о чём я говорю, то ли просто его достало меня уговаривать. — Я сказал: пей!