Заноза
Шрифт:
– Лер, извини, - отвлек он меня от грустных мыслей. – Ты вкусно готовишь. Я ж так и растолстеть могу. Буду колобком, как Маковецкий. Ты, кстати, в курсе, что он недавно уснул на операции и чуть не убился, упав со стула?
Маковецкий – наш больничный анестезиолог. Он когда-то давно работал в военной медицине, настоящий полковник, а после выхода на пенсию устроился в обычную больницу штатным врачом. Да, вес у него давно перевалил за сотню. Поговаривали, что он как-то попал в аварию, выехав на перекресток и уснув за рулем. И вот недавно упал в операционной на длительной операции, да так, что ушел на больничный с сотрясением головного мозга. И все равно все это не сподвигло доброго доктора перестать есть, что не приколочено. (В данном месте описан реальный случай, имевший
– Да, слышала, - ответила настороженно.
Вот не могу я так – если я настроена на разговор, то всякие посторонние беседы будут только злить.
– Слушай! – поднялась резко, расплескав какао в чашке, когда задела животом стол. – Я все понимаю, ты болтун и дамский угодник, да только, как видишь, со мной уже особо не о чем беседовать.
– Ну как же, - Шиловский с удовольствием намазал на белый хлеб масло и впился зубами в сдобу, жуя и глядя на меня, словно кот на сливки. – Ты ж умная девочка, Лера-Валера, а я тоже не тупой пацан. Правда, вчера повел себя как баран, но кто старое помянет, как говорится. Мы с тобой не предохранялись. Уж черт знает, почему твой анализ показал отрицательный результат, видимо, в лабораториях тоже бывают ошибки, но теперь эта ошибка – человек, который родится в сентябре. Так ведь?
– Так, - хмуро подтвердила я, опираясь ягодицами на столешницу и скрещивая руки. – Я звонила в лабораторию, устроила им разнос, они взяли у меня кровь еще раз, там, разумеется, был многотысячный результат. Я ж обнаружила, что беременна, когда заболела и пошла делать снимок легких в поликлинике. Спасибо лаборантке, сводила меня на УЗИ, а там человек уже руками махал. В общем, аборт поздно было делать, Леш.
– Почему сразу не сказала? – нахмурился Шиловский. – Болела-то ты давно.
– Не знала, на какой кобыле к тебе подъехать, - пожала я плечами. – Да и что б это изменило? Я буду рожать все равно, от тебя ничего не требую. Если хочешь общаться с ребенком – я не запрещаю.
– А если я хочу с вами обеими общаться? – приподнял он брови, кивая в мою сторону. – И с тобой и с ней. Дочка же, правильно я помню со вчерашнего?
– Да, дочка, - я улыбнулась. – Думала сначала, пацан там, а там девочка. Парни будут бошки сворачивать в будущем.
– Я им сам всем бошки посворачиваю, - мрачно пообещал Шиловский. – То есть, ты за меня решила, что я буду приходящим папой? Другие варианты вообще не рассматривала?
– Какие? – ворчливо пробормотала я, пряча глаза.
Конечно, я фантазировала, как и все девочки, что едва Шиловский узнает о беременности, примчится ко мне на белом коне, встанет на колено, попросит руки и тэ пэ, как говорится.
– Ну, например, что я захочу на тебе жениться, - усмехнулся он.
– Ты так уверен, что я соглашусь? – фыркнула я, сверкнув глазами.
Тупая корова, Лерка! Мужик тут готовенький, бери его, как говорится, она нос воротит!
– Я буду уговаривать, - Шиловский внезапно подвинулся вместе со стулом ко мне и обхватил руками за талию, прижимаясь ухом к животу. – Тем более, нас двое против одного, Валера, ты знаешь? Дочь всегда за меня будет.
– Ты уже не сомневаешься, что она твоя? – я готова была откусить себе язык, но ехидные слова сами сорвались с губ.
Алексей поднял голову и посмотрел на меня снизу вверх, все также продолжая удерживать в кольце своих теплых рук.
– Что она моя – не сомневаюсь, а вот что ее мама моя – есть некоторые сомнения. Но у меня ведь есть шанс, Лер?
Я молчу, смущенно глядя в сторону. Вот она, мечта всех девочек – красавчик заглядывает в глаза и спрашивает, есть ли у него шанс! А я что? Горло будто сковало спазмом, я бы и хотела ответить, мол, да, Алеша, у тебя не просто шанс, у тебя прям широкая дорога уже, как у Элли с Тотошкой, к моему сердцу, но отчего-то не могу вымолвить ни слова, а потом и вовсе чувствую, как по щекам начинают катиться слезы. Чертова сентиментальность! Раньше я не была такой чувствительной к словам.
– Эй, ты там плачешь, что ли? – Шиловский встает и обнимает меня.
Вот, честное слово,
– Ну прекращай, Лера-Валера, - бормочет хирург, обнимая меня и вжимая носом в грудь.
Он продолжает говорить какие-то успокаивающие глупости, и я постепенно затихаю, обхватив его руками. Ну что я, дурочка, что ли, отказываться от привалившего счастья? Но именно в этот момент я почему-то вспомнила мультик про домовенка Кузю. «Говорят, вам счастье привалило?!» – спросила ворона у Бабы Яги. «Бессовестно врут!» - ответила та. Вот и у меня было какое-то нехорошее предчувствие. Ну не может же быть все вот так легко и просто, словно в сериале. Она беременна, он на ней женится, и живут они долго и счастливо и рожают в год по ребенку. Не бывает такого в жизни. А если и бывает, то не со мной. А если и со мной, то, как показала практика, ничем хорошим не заканчивается.
Отогнав от себя плохие мысли, я поднимаю голову и встречаюсь глазами с Алексеем.
– Мне надо будет уехать сегодня, - говорит он, пальцами убирая с моего лба прилипшую прядь волос. – Конференция в Москве, я давно планировал, выступаю там с докладом по реконструкции груди. Вообще-то, думал тебя с собой взять, но в свете открывшихся событий придется повременить с поездками тебе. Вернусь, обсудим детально все. Пока можешь выбрать дату, когда распишемся. Наверное, без помпезности, но если хочешь платье и кучу народа – то я готов и к такому варианты.
Что? Вот так просто, буднично, словно Карлсон? Он улетел, но обещал вернуться?
– Вот вернешься, там посмотрим! – уклончиво отвечаю ему и высвобождаюсь. – Кучи народу я точно не хочу.
Ишь ты, распоряжения он отдает!
– Не посмотрим, а жду от тебя конкретных дат и предложений! – улыбается он, а затем идет в прихожую. – Спасибо за хлеб, за соль, хозяюшка, побегу. Работы вал. Напишу тебе, каких пациентов посмотреть и выписать, какие до моего приезда должны остаться. Воронину не выписывай, даже если она будет проситься на коленях, ей рано еще, пусть лежит до моего возвращения. Я буквально на четыре дня лечу. И еще – не перетруждайся. Белолецкой я позвоню, нехрен дежурить ночами, все, будешь отдыхать и растить ребенка.
Я хотела было возмутиться, даже набрала воздуха в легкие, но затем решила – да и ладно. Все равно скоро все узнают, и не скроешь, что папаша – Шиловский, так пусть проявляет свою заботу, делает, как надо. Отдыхать тоже необходимо, я уже несколько лет живу в бесконечной гонке за деньгами, а сейчас потребности и вовсе возросли, одни витамины для беременных сколько стоят, поэтому нужно приучать себя к мысли, что я теперь не одна, и что помощь будет мне весьма кстати.
Проводив Алексея и получив на прощание жаркий поцелуй, я вернулась в кухню, задумчиво глядя на чашку, из которой он пил чай. Сложно привыкнуть к мысли, что я стану его женой. Как такое вообще возможно? Я и он – две противоположности, которые в обычной жизни бы и не создали семью. Обстоятельства вынуждают нас, а о любви, по крайней мере, с его стороны, и речи нет. Уже одно то, что он сделал такое предложение, говорит о нем, как о порядочном человеке, но вот сможем ли мы быть вместе ради ребенка – большой вопрос. Да и в своих чувствах я сомневалась. Если к Пашке была ровная теплая нежность, наверное, и бывшая любовью, то здесь гамма чувств варьировалась от бешенства до желания задушить Шиловского в объятиях, огонь кипел в крови, буря эмоций возникала от мельчайших прикосновений – что это такое? Останется ли оно? Я понятия не имею, и что-то не уверена, что хочу влезать во все это. Пожениться-то ведь не долго, подпись ставишь в ЗАГСе, да и все, Лешка муж, Лерка жена, да только как бы потом не стать посмешищем, разводясь через месяц. Нет, надо все хорошо обдумать. Как раз четыре дня у меня есть, поразмышляю, надо или нет. Может, лучше договориться о встречах с ребенком, об участии Алексея и его семьи в нашей жизни, но без замужества?