Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст
Шрифт:
– Надоели мне эти туманы и сырость, - пожаловалась она, снимая накидку с капюшоном.
– От жары тоже устаёшь, и всё же я в последнее время что-то соскучилась по солнцу, по ясным дням... А ты?
– Не знаю...
Я знала только одно - уже никакое солнце, будь оно хоть самое большое и яркое во вселенной, не прогонит ту частицу мрака, что поселилась в моей душе этой зимой.
Зима, разумеется, закончилась, но весеннее буйство красок меня не радовало. Скорее, утомляло. Меня вообще всё раздражало. Особенно люди. И особенно - когда их было много. Я совсем перестала помогать матери в питомнике и почти всё свободное от школы время бродила где-нибудь одна. Причём всё дальше и дальше от дома.
В пустыне яркими белыми звёздочками зацвели солонки - растения с круглыми оранжевыми листьями и длинными корнями, добывающими воду из глубоких слоёв земли. В сезон песчаных бурь их полностью заметало, но едва в пустыне
Я в последнее время тоже. Обычно, навестив могилу Сирины, я отправлялась дальше на запад. Некрополь тянулся не один километр, постепенно сливаясь с пустыней. Самые старые захоронения бедняков уже давно занесло песком. Чем дальше я шла, тем реже попадались столбы, увенчанные кошачьими и пёсьими головами. Каждый раз, дойдя до последней видимой могилы, я испытывала странное чувство - как будто настоящий некрополь здесь только начинается. Эта пустыня - бывший океан. Там, далеко внизу, под тоннами песка, навеки уснули его обитатели. Кмеры. Жуткие великаны с телами, покрытыми твёрдым панцирем, который от времени не только не разрушается, но и становится твёрже. Эти гигантские амфибии жили в воде, и вот теперь многие из них спят на дне давно высохшего океана. Он высох, но не исчез. Он был и остался тем Нижним миром, который существует рядом с миром живых. Иногда я ложилась на песок и прислушивалась, представляя себе, что там, под его толщей, находится та область загробного царства, которая называется Хетемит. Самая дальняя часть Дуата, где царит вечный мрак и обитают самые страшные чудовища. Место уничтожения, как написано в древних книгах. Пианха говорила, что Хетемит - состояние, в котором пребывает любой мир после гибели. У хем-нечеры было старинное издание "Книги Мёртвых", и однажды она дала мне её посмотреть. Я с удовольствием рассматривала иллюстрации - снимки древнеегипетских настенных росписей, но желания читать эту книгу у меня не возникло. Она была написана странным тяжеловесным языком и производила довольно мрачное впечатление. Листая её, я наткнулась на отрывок, где Атум говорит: "Когда-нибудь я уничтожу всё, что создал. Эта Земля вновь станет хаосом и наводнением, как было вначале..." Пианха сказала мне, что уничтожение мира - не конец в полном смысле этого слова. Уничтожение предшествует созданию новой жизни. Бродя по пустыне, я думала о том, что когда-то тут был мир кмеров, потом он был уничтожен. Там, под толщей песка, находится погибший мир. Там спят прежние его обитатели. Чудовища, которые царили здесь задолго до нас. Люди нашли тела лишь немногих из них. Остальные остались там, на дне мёртвого океана. Их тела не истлели, они долговечней всех древнеегипетских мумий, и эта неуязвимость - залог скорого воскрешения. Эти чудовища - враги солнечного бога, великой Баст и всех наших богов. Сейчас они спят во мраке, но однажды проснутся, чтобы вернуть стихию, в которой они привыкли жить. Дельту вновь затопит великий океан, и здесь воцарится хаос. Вспоминая сейчас эти свои прогулки в пустыню, я думаю о том, что именно тогда у меня возникло предчувствие грядущей катастрофы. Лучшие умы Федерации уже знали о ней, но информация о неизбежной гибели Дельты пока оставалась секретной. Нашему миру предстояло не затонуть, а сгореть, но не всё ли равно, каким способом великий бог разрушит мир, чтобы потом, в далёком будущем, воссоздать его вновь... Сколько раз мне казалось, что я слышу сквозь шум пустынного ветра голоса чудовищ, взывающих к нам из бездны. Или это эхо древнего океана до сих пор звучало здесь, в его огромной колыбели, давно занесённой песком...
В то время я считала, что Солёные Озёра - остатки древнего океана. Именно поэтому я задалась целью до них дойти. И вскоре поняла, что пешком это слишком долго. Хорошо, что Пианха разрешила мне пользоваться её личным флайером. Сама она им пользовалась редко, она почти целый день проводила то в своей лаборатории, то в питомнике. Никто не мог понять, почему старшая хем-нечера столько мне позволяет. Это вызывало недовольство даже у моей матери. Она жаловалась, что в последнее время я совершенно отбилась от рук.
Управлять флайером было легко. В богатых семьях такую машину имел почтим каждый ребёнок моего возраста. Разумеется, из моих одноклассников подобной роскошью не обладал никто, так что эти полёты не способствовали улучшению моих отношений со сверстниками. Но меня
Мне нравилось летать к Солёным Озёрам. Там было красиво - два маленьких водоёма окружали заросли кустарника фийя, похожего на большие голубовато-зелёные кораллы. Я считала, что эти растения и есть потомки кораллов древнего океана. Позже я узнала, что это не так, но тогда мне было гораздо важней то, что я сама придумывала об окружающем меня мире. Мир, который придумываешь, не так страшен, как то, что может таить в себе реальность. Я верила даже в то, что среди бигонов, прибегающих к Солёным Озёрам на водопой, есть богиня-лань Анукет и что она ко мне благосклонна. Бигоны походили на ланей, которых я видела в Королевском зверинце, но были куда менее пугливы. Они совершенно не боялись людей. Охота на них была запрещена, хотя всем это казалось излишним - ещё первые эмигранты с Терры обнаружили, что мясо бигонов жёсткое и совершенно невкусное. Одно время бигонов пытались приручать, но они при всём своём дружелюбии продемонстрировали такое своенравие, что люди быстро от этой затеи отказались. В конце концов, одомашнивание животных уже не имело такого значения, как в древности.
Бигоны приходили на водопой после полудня и паслись там почти до заката, с аппетитом поедая сочные стебли фийи. Вода в Солёных Озёрах была не такой уж и солёной, но я, один раз попробовав, больше её не пила. Я играла с бигонами и даже каталась на них верхом. Далеко не все из них позволяли это с охотой. Однажды я получила такой удар копытом, что хромала целую неделю. Впрочем, это не отбило у меня охоту играть в укротительницу. Опасность только разжигала во мне азарт. Не такой уж это и подвиг - укротить бигона. Есть звери и пострашней. Например, тот, который сидит в человеке. Или за железной дверью, которую лучше не открывать. Этот зверь невидим, но он может убить - и не тебя, а кого-то другого, а потом поселиться в тебе и терзать тебя изнутри. Я старалась не думать об этом звере. Забыть, забыть! Всё забыть... Как здорово было скакать верхом по песчаным дюнам. Падать я не боялась - ведь кругом был мягкий песок. Придя домой, я старалась принять душ до возвращения матери. Не хотелось объяснять, почему я так вывалялась в песке.
Я вообще всё реже и реже посвящала её в свои дела. Мне хотелось, чтобы за пределами дома у меня была своя, особенная жизнь, в которую бы никто не вмешивался. Даже те, кого я люблю. Даже лучше, если они будут от меня подальше, иначе мрак, который коснулся меня, доберётся и до них. И для них он губителен, ибо та дверь открывается только передо мной. И раз уж я её открыла, мне лучше привыкнуть к одиночеству.
Глава 4. Лавка старого Шаима.
Кроме Солёных Озёр было ещё одно место, где мне понравилось проводить время, - Рыночная Площадь. Вообще-то это название носил целый район, все улицы которого вели к торговой площади. Именно здесь несколько веков назад первые эмигранты с Земли устроили первый межпланетный рынок на Дельте. Он был очень важен, поскольку основателям новых колоний поначалу всегда чего-нибудь не хватает. Это место до сих пор притягивало к себе всякий инопланетный сброд. Людей высших сословий я тут почти не видела. Они предпочитали посещать крупные универмаги первого или второго класса. Зато вся городская и окрестная беднота ходила за покупками на Старый Рынок.
Он представлял собой сеть маленьких магазинчиков, которые с четырёх сторон окружали обширную площадь, занятую торговыми рядами. Здесь всё можно было купить подешевле, даже импортные товары. Другое дело, что никто не гарантировал качество. Любой человек, насмотревшийся исторических фильмов, сказал бы, что Старый Рынок напоминает шумные земные базары Докосмической эпохи. Здесь даже выступали бродячие актёры, что сразу восхитило меня, когда я первый раз пришла сюда со старым Гором. Он повёз на рынок очередную партию товара и взял меня с собой. Небогатые туристы охотно разбирали подделки под старину, которые храмовая мастерская изготовляла в большом количестве.
Охотники за подлинными древностями предпочитали ходить по антикварным лавкам. Одна из них находилась как раз возле магазина, где продавали изделия храмовой мастерской. Владелец этой лавки, старый еврей по имени Шаим - фамилии его я так и не узнала, внешне очень походил на злого колдуна с иллюстраций к восточным сказкам. Он был тощий, невероятно сутулый, с длинным крючковатым носом и круглыми птичьими глазами, пристально и цепко глядящими из-под кустистых седых бровей. Я даже немного испугалась, увидев его первый раз, но уже через пару минут поняла, что этот колдун совсем не злой.