Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы
Шрифт:
Поскольку лейтмотивом похода стала идея воссоединения белорусов, представительство этой этнической группы с целью облегчения процесса объединения и ведения пропаганды на белорусском языке в частях Белорусского фронта расширялось. Однако агитация приезжих в Западную Белоруссию велась в большей степени на русском языке, который был определен в качестве языка дружбы, добрососедства [354] , а также общения в армии. В связи с этим, на территории с польским населением существовал языковый барьер, хотя во всех городах, как свидетельствовали участники похода, население хорошо говорило по-русски.
354
Климов И. Ф. Далекое и
Агитационные лозунги попадали на благоприятную почву в лице голодных и неграмотных крестьян, готовых идти за каждым, кто обещал им хлеба и земли, и еврейской бедноты. Они отвечали настроениям и других групп населения, уже ощутившего порох войны. Следует учитывать и то, что устная пропаганда подкреплялась материальными аргументами: технической мощью советских вооруженных сил, землей, которая с подачи Красной армии переходила в руки крестьян и реальными перспективами перераспределения других видов собственности.
Белорусские крестьяне, не верившие в правдивость деклараций о конфискации помещичьей земли, по многу раз переспрашивали у проходивших мимо солдат. Но красноармейцы имели директиву и толковали ее одинаково «без всяких подходов и выкрутас». П. К. Пономаренко позже на партконференции БОВО, делясь впечатлениями о походе, рассказывал как красноармеец, отставший от части, вел беседу с крестьянами, вышедшими на дорогу:
«— Вы чего тут стоите? — Крестьяне прижались. — А земля у кого?
— У пана
— Вам что не нужно земли?
— Как не нужно? Очень нужна.
— А это дело ваше, хотите берите, если нужно, не нужно — так и скажите. Мы в 1919 году (сам 1920 г. рождения) разбили белогвардейцев, мы на дороге не стояли, мы сразу стали землю делить, с тех пор и пошло. Мы землю забрали, панов разбили, разгромили, остатки их выкорчевали».
Применявшаяся РККА технология политических манипуляций была проста. Проинструктированные бойцы Красной армии давали четкие ответы на вечные мучительные вопросы — «что делать?» и «кто виноват?». Пропаганда умалчивала правду. Красноармейцы, как убеждал П. К. Пономаренко, не должны были призывать к созданию колхозов, отталкивать мелкобуржуазный элемент, говорить, об уничтожении частных торговцев и т. д. Агитаторы и пропагандисты демонстрировали не факты, а свои убеждения. Большинству солдат эта роль была по душе. Они говорили много, но не всегда то, что требовалось. В связи с этим ПУ БФ ближе к концу военных действий выпустило листовку, призывающую бойцов к бдительности, сохранению военной тайны и пресечению болтливости. Формировалась атмосфера подозрительности. Не приветствовались прямые индивидуальные контакты с местными жителями. Основной формой устной агитации в Западной Белоруссии стали митинги, на которых дружно принимались письма и приветствия товарищу Сталину, выражалось единодушное желание установить советскую власть на территории Западной Белоруссии.
Кроме того, по целому ряду вопросов красноармейцы дать ответов не могли. При массовом желании самопожертвования, мистической вере в мудрость Сталина и правительства частая смена парадигм и предшествующие идеологические установки о задачах социалистических миролюбивых армий, не обеспечивали нужного понимания освободительной миссии бойцами Красной армии, которые жаловались: «Нутром понимаем, что поступаем справедливо, но объяснить теоретически не можем». Задача разъяснения необходимости целей вторжения на польскую территорию в условиях отставания тылов и запоздалого поступления свежей информации легла на политруков, которые проводили мобилизующие митинги и многочисленные беседы. Несмотря на то, что политработников хватало не везде, как, например, в 27-й стрелковой дивизии, с точки зрения количественного насыщения советской армии кадрами данного рода вопрос в основном был решен. Если в 1938 г. БОВО не имел 50 % положенного по штату политсостава, то в 1939 г. через окружные курсы подготовили 2 000 политруков и преодолели дефицит. В сентябре, когда потребовалось очень большое количество политработников, пополнение стали готовить на 10-дневных курсах. Однако в условиях недостатка кадров в политработники часто попадали случайные люди. Иногда присланные политработники отказывались работать и служить в армии. На месте выяснялось, что пропагандисты никогда ранее пропагандой не занимались и не могут работать не только с командирами, но с бойцами. Низкий теоретический уровень комиссаров подчеркивался на партконференции БОВО в мае 1940 г.
Встречались и противоположные случаи, когда люди с высоким общественным статусом и большим опытом работы испытывали разочарование, оказавшись на должностях политработников в Западной Белоруссии. «Приехали, ни квартир, ни большой работы»; «Я был секретарем президиума облисполкома, приехал — ничего нет»; или «Я пять лет работал редактором — мог бы и дальше работать».
В итоге к квалификации армейских политработников было много претензий. На вопросы красноармейцев после окончания военных действий о том, когда их отпустят домой, политруки отвечали: «Я за правительство решать не буду». А по поводу передачи Вильно Литве: «Так надо. Наше правительство знает, что делать». Старший политрук Мартынов в 574-м полку 121-й стрелковой дивизии четыре дня проводил беседы исключительно по борьбе с крысами («ни корки не оставлять»). Красноармеец Егоров зимой 1940 г. писал из г. Видзе, что политруки стараются «отделаться двумя-тремя нестоящими фразами». По его мнению, это объяснялось их слабым политическим и общеобразовательным уровнем: «Надо бы им проходить не менее, чем двухгодичные курсы… Сейчас армия уже не та, как пять лет назад… прибыло новое пополнение. Много не только со средним образованием, но и высшим. Политруки могут превратиться просто в посмешище».
11 апреля 1940 г. призванные из запаса 7 сентября 1939 г. красноармейцы Николаев и Михайлов в письме в ЦК ВКП(б) среди «ненормальностей» их военной службы называли малограмотность комиссара Слесарева, позволявшего себе такие выражения как «наши отношения с Германией не только ухудшаются, но и улучшаются», «Финляндия находится северо-западнее Минска», «тов. Молотов получил образование в политехническом музее». Их удивляла подобная кадровая политика, так как в части было много грамотных инженеров, техников, руководящих работников. В силу очевидной необходимости специальной подготовки политработников в армии в феврале 1940 г. было принято решение о постоянно действующих курсах усовершенствования для политсостава запаса БОВО получил разнарядку направить на курсы с 1 марта 1940 г. 400 человек.
Вместе с тем, населению Западной Белоруссии недостатки политической подготовки личного состава РККА станут заметны позднее — в пропагандистских кампаниях 1940 г. Дело в том, что опыт агитационной деятельности во время марша способствовал активному использованию военнослужащих во всех довоенных предвыборных кампаниях на территории Западной Белоруссии: в Народное собрание Западной Белоруссии (22 октября 1939 г.), в Верховные Советы СССР и БССР (24 марта 1940 г.), в местные советы (15 декабря 1940 г.).
В известном постановлении бюро ЦК ВКП(б) от 1 октября 1939 г., утвердившем сценарий выборов в Народное собрание Западной Белоруссии, ответственность за их проведение возлагалась на Временные управления областей, городов, уездов (п. б). Но не меньшую роль в организации избирательной кампании играли партийные органы, представители НКВД и офицеры Красной армии. Армия включилась в эту предвыборную кампанию сразу после получения директивы ПУ РККА № 0273 за подписью Л. З. Мехлиса от 5 октября 1939 г. с инструкциями действий в частях и среди населения. Так, откомандированная из 10-й армии в г. Васильково бригада, уже 5 октября провела митинг для рабочих и интеллигенции из 950 человек, 7октября — для трудящихся из 1 000 человек, 8 октября — для крестьян из 4 000 человек.
Сами военнослужащие активного избирательного права на территории Западной Белоруссии не получили, но из 208 депутатов, выдвинутых в Верховные Советы СССР и БССР, 17 были представителями РККА. Основной задачей военных являлась работа среди населения в районах сосредоточения армейских частей. В обязанности политорганов РККА вменялось «бросить все партийные и комсомольские силы на обслуживание избирательной кампании в отведенных и закрепленных политорганами за каждой частью зонах». 10-я армия, например, в период предвыборной кампании в Народное собрание обслуживала Граевский, Ломжинский, Белостокский, Вельский уезды Белостокской области. 4 я армия только в помощь ВУ Брест-Литовска выделила 250 человек.